Психологизм - отличительная черта ахматовской поэзии. О. Мандельштам утверждал, что "Ахматова принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века... Свою поэтическую форму, острую и своеобразную, она развивала с оглядкой на психологическую прозу" ("Письма о русской поэзии").

Но психология, чувства в стихах поэтессы передаются не через непосредственные описания, а через конкретную, психологизированную деталь . В поэтическом мире Ахматовой очень значимыми являются художественная деталь, вещные подробности, предметы быта. М. Кузмин в предисловии к "Вечеру" отметил "способность Ахматовой понимать и любить вещи именно в их непонятной связи с переживаемыми минутами". Н. Гумилев в 1914 году в "Письме о русской поэзии" заметил: "Я перехожу к самому значительному в поэзии Ахматовой, к ее стилистике: она почти никогда не объясняет, она показывает". Показывая, а не объясняя, используя прием говорящей детали, Ахматова добивается достоверности описания, высочайшей психологической убедительности. Это могут быть детали одежды (меха, перчатка, кольцо, шляпа и т.п.), предметы быта, времена года, явления природы, цветы, и т.д., как, например, в знаменитом стихотворении "Песня последней встречи":

Песня последней встречи Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки. Показалось, что много ступеней, А я знала - их только три! Между кленов шепот осенний Попросил: "Со мною умри! Я обманут моей унылой, Переменчивой, злой судьбой". Я ответила: "Милый, милый! И я тоже. Умру с тобой..." Это песня последней встречи. Я взглянула на темный дом. Только в спальне горели свечи Равнодушно-желтым огнем. 1911

Надевание перчатки - жест, ставший автоматическим, его совершают не задумываясь. И "путаница" здесь свидетельствует о состоянии героини, о глубине потрясения, испытываемого ею.

Ахматовским лирическим стихотворениям свойственна повествовательная композиция . Стихи внешне почти всегда представляют собой простое повествование - стихотворный рассказ о конкретном любовном свидании с включением бытовых подробностей:

В последний раз мы встретились тогда На набережной, где всегда встречались. Была в Неве высокая вода, И наводненья в городе боялись. Он говорил о лете и о том, Что быть поэтом женщине - нелепость. Как я запомнила высокий царский дом И Петропавловскую крепость! - Затем, что воздух был совсем не наш, А как подарок Божий - так чудесен. И в этот час была мне отдана Последняя из всех безумных песен. 1914

Б. Эйхенбаум в 1923 году писал: "Поэзия Ахматовой - сложный лирический роман". Стихи Ахматовой существуют не в отдельности, не как самостоятельные лирические пьесы, а как мозаичные частицы, которые сцепляются и складываются в нечто похожее на большой роман. Для рассказа отбираются кульминационный моменты: встреча (нередко - последняя), еще чаще - прощание, расставание. Многие стихотворения Ахматовой могут быть названы маленькими повестями, новеллами.

Лирические стихи Ахматовой, как правило, невелики по объему: она любит малые лирические формы , обычно от двух до четырех четверостиший. Ей свойственны лаконизм и энергия выражения, эпиграмматическая сжатость: "Лаконизм и энергия выражения - основные особенности поэзии Ахматовой... Эта манера... мотивируется... напряженностью эмоции", - Б. Эйхенбаум. Поэзии Ахматовой свойственны афористичность и отточеность формулировок (например: "Сколько просьб у любимой всегда! У разлюбленной слез не бывает"), свойственна пушкинская ясность, особенно поздней ее поэзии. В стихах Ахматовой мы не находим предисловий, она сразу приступает к повествованию, как бы выхваченному из жизни. Сюжетный принцип ее - "все равно с чего начинать".

Читайте также другие статьи о творчестве Анны Ахматовой.

«Безвольно пощады просят…»

Короткое, звонкое имя – Некоторые исследователи полагали, что стихотворение обращено к А. А. Блоку, но на экземпляре сборника стихов 1958 г., подаренного Ахматовой близкой подруге В. С. Срезневской, оно имеет посвящение: С. С., т.е. Сергею Судейкину.

Сергей Юрьевич Судейкин (1882–1946) – художник. Ахматова была дружна с ним, ему принадлежит ранний портрет Ахматовой, которым в 1965 г. она планировала иллюстрировать раздел «Вечер» в «парадном» итоговом собрании своих стихов. В РТ <рабочая тетрадь>114 есть рассказ Ахматовой:

«Мой рисунок Судейкина, кот<орый> всегда висел в кабинете М<ихаила> Л<еонидовича Лозинского>, возник так. Я пришла с Судейкиным в редакцию «Аполлона». К Лозинскому, конечно. (У Мако я никогда не была). Села на диван. С<ергей> Ю<рьевич> нарисовал меня на бланке «Ап<оллона>» и подарил Мих<аилу> Леонид<овичу>».

«В последний раз мы встретились тогда…»

Существует несколько предположений относительно адресата стихотворения. Возможно присоединение этого стихотворения к «блоковскому» циклу Ахматовой. М. М. Кралин связывает стихотворение с опубликованным в 1913 г. поэтическим описание Ахматовой в стихотворении поэта-царскосела В. А. Комаровского «Видел тебя красивой лишь раз. Как дымное мое…».

Высокий царский дом… – Зимний дворец.

«Покорно мне воображенье…»

Некоторые исследователи и мемуаристы высказывали предположение, что стихотворение адресовано поэту Николаю Владимировичу Недоброво (1882–1919), с которым Ахматова познакомилась в апреле 1913 г., после приглашения ее на заседания «Общества поэтов», организованного Н. В. Недоброво и поэтом Е. Г. Лисенковым (первое заседание состоялось 4 апреля, в программе – чтение А. Блоком своей драмы «Роза и Крест»). 29 октября 1913 г. Недоброво уже писал своему другу Б. В. Анрепу о новой знакомой:

«Источником существенных развлечений служит для меня Анна Ахматова, очень способная поэтесса…»

12 мая 1914 г. в очередном письме Анрепу об Ахматовой Недоброво цитирует строку из ахматовского стихотворения «Покорно мне воображенье…»:

«Через неделю нам предстоит трехмесячная, по крайней мере, разлука. Очень это мне грустно. <…> Мне хочется не иметь никаких обязанностей, даже лечебных, не иметь новых впечатлений, а, отдыхая телом на старых местах, писать побольше для того, чтобы развлекать Ахматову в ее «тверском уединении» присылкой ей идиллий, поэм и отрывков из романа под заглавием «Дух дышит, где хочет» и с эпиграфом:

И вот на памяти моей

Одной улыбкой светлой боле.

Одной звездой любви светлей».

Другим возможным адресатом ахматовского стихотворения называли А. Блока. Однако, нам кажется, что оба предположения как бы обгоняют события: близкая дружба Ахматовой и Недоброво началась не раньше зимы 1913/14. Его грусть от предстоящего расставания – это весна 1914 г., совместная работа над третьим изданием «Четок» – 1916. С Блоком Ахматова познакомилась лично в апреле 1911 г., но след острого взаимного интереса можно найти в их стихах декабря 1913 г. – января 1914 г.

В моем тверском уединеньи… – В имении Гумилевых Слепневе Бежецкого уезда Тверской губернии, где Ахматова после замужества и рождения сына проводила почти каждое лето.

Адресат стихотворения, возможно, – Н. С. Гумилев, о чем свидетельствуют строки: «Он предал тебя тоске и удушью//Отравительницы-любви…», которые являются как бы «опознавательной деталью». Осенью 1911 г. в Слепневе Гумилев сочинил пьесу в стихах «Любовь-отравительница» из испанской жизни, которую весело, как пародию на ложноклассический стиль, разыгрывали друзья Гумилевых в имении их молодых соседей Неведомских Подобино. «Опознавательная деталь» – зачастую единственная возможность применительно к лирике Ахматовой определить адресата стихотворения.

«Горят твои ладони…»

Ты, как святой Антоний… – Преподобный Антоний Великий (ум. 356) – подвижник, основатель пустынножительства и монашества. Поселившийся в пустыне Антоний испытывал тяжкие искушения от дьявола: перед ним являлись чудовища, обнаженные девы, золото и драгоценности. Когда он устоял против искушений, бесы напали на него с намерением убить и нанесли ему тяжкие побои. Только после этого к нему явился Иисус, проверяющий таким образом его мужество. День святого Антония – 17 января по ст. ст., 30 января – по новому.

Как волосы густые//Безумных Магдалин. – В Евангелии Мария – грешница из города Магдалы, раскаявшаяся и ставшая верной последовательницей Христа. Иисус исцелил Марию Магдалину от недуга – «одержимости семью бесами». После воскресения Иисус первой явился именно Марии Магдалине (Евангелие от Марка, 16, 8). Предания рассказывают о дальнейшей проповеднической деятельности Марии Магдалины в Галии, после чего она удалилась в пустыню, где предалась посту и молитве. когда ее одежды истлели, волосы Магдалины стали столь длинны и густыми, что скрывали ее тело.

«Не будем пить из одного стакана…»

Обращено к М. Л. Лозинскому. Подтверждение этого – в записи Л. К. Чуковской от 10 мая 1940 г.:

«…Продиктовала мне мелкие поправки к стихотворению «Не будем пить из одного стакана…» – Михаил Леонидович обиделся, увидев, что я переменила, сделала не так, как было в молодости. И вот, восстанавливаю по-старому, – объяснила она. «Как? Значит, это ему!» – подумала я, но не произнесла» (Чуковская, т. 1, с. 108).

«Настоящую нежность не спутаешь…»

Анализ Недоброво –

«Речь проста и разговорна до того, пожалуй, что это и не поэзия? А что если еще раз прочесть да заметить, что когда бы мы так разговаривали, то, для полного исчерпания многих людских отношений, каждому с каждым довольно было бы обменяться двумя-тремя восьмистишиями – и было бы царство молчания. А не в молчании ли слово дорастает до той силы, которая пресуществляет его в поэзию?

Настоящую нежность не спутаешь

Ни с чем… –

какая простая, совсем будничная фраза, как она спокойно переходит из стиха в стих, и как плавно и с оттяжкою течет первый стих – чистые анапесты, коих ударения отдалены от концов слов, так кстати к дактилической рифме стиха. Но вот, плавно перейдя во второй стих, речь сжимается и сечется: два анапеста, первый и третий, стягиваются в ямбы, а ударения, совпадая с концами слов, секут стих на твердые стопы. Слышно продолжение простого изречения:

…нежности не спутаешь

Ни с чем, и она тиха, –

но ритм уже передал гнев, где-то глубоко задержанный, и все стихотворение вдруг напряглось им. Этот гнев решил все: он уже подчинил и принизил душу того, к кому обращена речь; потому в следующих стихах уже выплыло на поверхность торжество победы – в холодноватом презрении:

Ты напрасно бережно кутаешь…

Чем же особенно ясно обозначается сопровождающее речь душевное движение? Самые слова на это не расходуются, но работает опять течение и падение их: это «бережно кутаешь» так изобразительно и так, если угодно, изнеженно, что и любимому могло бы быть сказано, оттого тут и бьется оно. А дальше уже почти издевательство в словах:

Мне плечи и грудь в меха… –

это дательных падеж, так приближающий ощущение и выдающий какое-то содрогание отвращения, а в то же время звуки, звуки! «Мне плечи и грудь…» – какой в этом спондее и анапесте нежный хруст все нежных, чистых и глубоких звуков.

Но вдруг происходит перемена тона на простой и значительный, и как синтаксически подлинно обоснована эта перемена: повторение слова «напрасно» с «и» перед ним:

И напрасно слова покорные…

На напрасную попытку дерзостной нежности дан был ответ жесткий, и особо затем оттенено, что напрасны и покорные слова; особливость этого оттенения очерчивается тем, что соответствующие стихи входят уже в другую рифмическую систему, во второе четверостишие:

И напрасно слова покорные

Говоришь о первой любви.

Как это опять будто заурядно сказано, но какие отсветы играют на лоске этого щита – щит ведь все стихотворение. Но сказано: и напрасно слова покорные говоришь… Усиление представления о говорение не есть ли уже и изобличение? И нет ли иронии в словах «покорные», «о первой»? И не оттого ли ирония так чувствуется, что эти слова выносятся на стянутых в ямбы анапестах, на ритмических затаениях?

В последних двух стихах:

Как я знаю эти упорные,

Несытые взгляды твои! –

опять непринужденность и подвижная выразительность драматической прозы в словосочетании, а в то же время тонкая лирическая жизнь в ритме, который вынося на стянутом в ямб анапесте слово «эти», делает взгляды, о которых упоминается, в самом деле «этими», то есть вот здесь, сейчас видимыми. А самый способ введения последней фразы, после обрыва предыдущей волны, восклицательным словом «как», – он сразу показывает, что в этих словах нас ждет нечто совсем новое и окончательное. Последняя фраза полна горечи, укоризны, приговора и еще чего-то. Чего же? – Поэтического освобождения от всех горьких чувств и от стоящего тут человека; он несомненно чувствуется, а чем дается? Только ритмом последней строки, чистыми, этими совершенно свободно, без всякой натяжки раскатившимися анапестами; в словах еще горечь «несытые взгляды твои», но под словами уже полет. <…>

Стоит отметить, что описанный прием, то есть перевод цельной синтаксической системы из одной ритмической системы в другую, так, что фразы, перегибая строфы в середине, скрепляют их края, а строфы то же делают с фразами, – один из очень свойственных Ахматовой приемов, которым она достигает особенной гибкости и вкрадчивости стихов, ибо стихи, так сочлененные, похожи на змей. Этим приемом Анна Ахматова иногда пользуется с привычностью виртуоза» (Русская мысль. 1915. № 7. Разд. II. С. 50–68).

Ахматова в поздние годы дорожила этим своим стихотворением и в 1963 г. процитировала его, работая над текстом произведения «Большая исповедь», которое намеревалась включить в драму «Пролог, или Сон во сне»:

И эта нежность не была такой,

Как та, которую поэт какой-то

В начале века нaзвал настоящей

И тихой почему-то. Нет, ничуть –

Она, как первый водопад, звенела,

Хрустела коркой голубого льда,

И на глазах безумела у нас.

Обзор женских поэтических сборников, вышедших в последние годы

Всякий, кто хорошо владеет русским языком, согласится, что слова «поэт» и «поэтесса» имеют различные оттенки значения не только потому, что они обозначают стихотворцев разного пола. Поэт - человек серьезный, с измученной душой, а поэтесса - дама декадентского вида, закутанная в «ложноклассическую шаль», изощренно, но по-дурацки одетая (примерно так, как изобразила ее писательница Тэффи). Дама, которая играет чью-то роль, а не живет литературой. Таков стереотип.

Я встречала экстремиста мужского пола, который считает, что женщины пишут стихи потому, что страдают невротизмом и писание стихов для них - замещающая форма деятельности. Короче, когда ей некому суп варить, она стихи пишет. А таких, которые не могут или не хотят заняться естественным женским делом - детьми и кухней, становится все больше, вот откуда такое обилие женских поэтических сборников. Он провел рискованную аналогию с миром попсы, когда ничего не значащих певичек раскручивают на деньги их спонсоров. Я не феминистка, но мне такие взгляды не по душе.

Одна из великих женщин-стихотворцев так прямо и сказала, «что быть поэтом женщине - нелепость». Эта женщина, однако, научила дочерей Евы говорить поэтическим языком, хотя и спохватилась, что сделала оплошность, да было поздно. Посмотрите, сколько свежих поэтических сборников женской лирики стоит на полке таллиннского книжного магазина «Русская научная книга» (Нарва мнт., 32-5)! Нет, поэтические сборники мужчин там тоже найти можно, однако же сборники женщин имеют свои особенности, на которые я бы хотела обратить внимание.

Женские стихи, даже если они не слишком профессиональны, все-таки редко бывают неискренними, в женских стихах больше возвышенного чувства, тогда как у мужчин все-таки превалирует страсть. Именно у женщины, вопреки представлениям, поэзия в крови, поскольку она излишне эмоциональна. Но если таланта не хватает, если личность мелковата, то начинается имитация чувств с помощью заемных формулировок, которые берутся не только из классического арсенала известных поэтесс, но и мужчин-поэтов. Тут уж от возвышенной лексики - во рту оскомина. «Дамская» поэзия отличается от просто женской кокетством. В сборниках позицию такой поэтессы можно понять, даже не читая текстов, - достаточно взглянуть, как автор подает себя на фотографиях, и обратить внимание на оформление. Впрочем, отсутствие кокетства еще не гарантирует качества стихов. Но у хороших поэтесс и кокетство какое-то эстетское, оно создает имидж, может нравиться или нет, но в нем «что-то есть». Образ любимого существа - не обязательно мужчины, но матери, дочери, внучки, тети - витает над страницами. В этой компании принято быть несчастной, непонятой, ждущей, разочарованной.

«Когда душа страдает от невысказанности...»

Из вышедших в последнее время сборников женской лирики только один я могу назвать оптимистичным - это книга Т.Третьяковой «Следы на песке» (Таллинн, 2000). Автору присуща ирония и, что очень важно, самоирония, говоря о вещах высоких, она подтрунивает над собой:

Зачем стихи? К чему стихи?
В них много всякой чепухи:
березы, реки и поля,
твоя земля, моя земля.
До нас все было сказано,
что хорошо доказано,
промерено, проверено
и нам передоверено.

Поэтов нынче перебор,
никак не извести,
пора искусственный отбор
меж ними провести...

Может быть, автору и недостает поэтического мастерства, но стихи абсолютно подкупают, автор не играет ничьей роли, не напяливает масок, а выражает себя, не прячет самых задушевных чувств. Книга Т.Третьяковой выделяется из остальных сборников своеобразным голосом автора. Тем обиднее, что оформление сборника совершенно не соответствует его содержанию, в нем, казалось бы, использованы все изобразительные штампы, какие только можно себе представить в женском поэтическом сборнике: на обложке - памятный еще с шестидесятых годов по журналу «Юность» образ утонченной бледнолицей девушки с романтически развевающимися волосами и звезда на фоне серо-буро-малинового неба.

В.Ермакова, поэтесса из Йыхви, выпустила за последние три года две книги - «Сокровища души»(1998) и «Иные миры»(2001). В ее стихах избыток высокой лексики и штампов: «Мои мечты опять развеял ветер! В душе смятенье. Счастья нет на свете». Если ветер - то «ласковый», если снег - то «искристый, седой, голубой». Когда же поэтесса оставляет штампы и пытается найти свои слова, то получаются такие пронзительные стихи, как «Грибная пора». В книгах есть не только лирика, но и сказки. Прозаические миниатюры гораздо удачнее лирических стихов, поскольку интересны, оригинальны и написаны с юмором. В.Ермакова - рукодельница и художница, она сопроводила стихи своей графикой. В ее графических работах доминирует особый женский романтический образ, их сложная символика полна литературных и художественных ассоциаций. Художественные работы в книге, на мой взгляд, качественно выше стихотворных произведений, хотя подражательность очевидна и в них.

«Семейные альбомы»

Несколько сборников сделано в том абсолютно маргинальном для литературы жанре, который называется «альбомной лирикой». Собственно говоря, к качеству текстов этих «семейных альбомов» подходить с той же меркой, что и к поэзии, невозможно. Это совершенно особый жанр, хотя и входящий в область литературы. Интересно, что именно этот жанр оказался в последнее время популярен среди местных авторов - женщин, которые замечательно выдерживают классический стиль дамских альбомов - как в содержании, так и в оформлении. Духовный мир обычной русской женщины мало изменился со времени, когда Пушкин писал свои стихи в альбомы, украшенные двумя сердцами, факелом и цветами. Причем Александр Сергеевич писал в такие незатейливые альбомы гораздо охотнее, чем в претенциозные альбомы великосветских львиц, рассчитывая, что «всякий мой усердный вздор заслужит благосклонный взор». Характерны для всех этих книг помещенные в качестве иллюстраций фотографии родственников и друзей, к которым обращены тексты, книгу предваряет посвящение близкому человеку.

Н.Абашина-Мельц так и назвала свой сборник - «Я не стихи пишу - слагаю в строки жизнь», и подзаголовок - «Из семейного альбома»(«Александра», 1998). Абашина занимается переводами и издательским делом, и естественно, что она нашла такую форму самовыражения. Нельзя относиться к ее книге, как к дилетантскому опыту. Хотя сама она имеет обыкновение весьма скептически отзываться о своем поэтическом даре. Это поэзия, обогащенная сдержанно и достойно выраженными высокими чувствами:

Нету в детстве обиды страшней,
Когда вдруг все друзья отвернутся
И насмешничать станут,
И глядеть из щелей,
Наблюдая мою беззащитность
И мое бесприютство.
Как хотелось тогда все забыть и простить,
Лишь бы снова с друзьями в игру окунуться,
Но душа, ощутив холодок нелюбви,
Окружает себя одиноким искусством.
Эта тайная сила влечет меня в мир,
Где душа беззаветно любви предается.
А над стаей моих неврагов-недрузей
Равнодушие облачком сереньким вьется.

Изысканное оформление подчеркивает ностальгический замысел автора: книга напечатана на желтоватой бумаге, как будто выцветшей от времени, сопровождается черно-белыми семейными фотографиями.

Сборник Л.Колесниковой «Люблю, люблю...» (Москва, 2001) вышел тиражом всего 30 экземпляров. В нем собраны, в основном, стихи, посвященные близким автора, они также сопровождены фотографиями из семейного альбома. Автор - врач, в профессиональной судьбе которой было не все гладко. В предисловии к сборнику и в комментариях об этом говорится недвусмысленно, что во многом и определяет настрой книги. С точки зрения поэтической техники тексты книги абсолютно беспомощны, но хочется отнестись к ним снисходительно, настолько велик их эмоциональный накал. По-человечески начинаешь сопереживать этой женщине.

Книга «Женские откровения» З.Воейковой и А.Юкш-Меос - изумительно стильное издание, оформленное Алли Митт. Книгу предваряют высказывания подруг, сопровождаемые цветными и черно-белыми фотографиями семьи и друзей авторов. С чего бы эти женщины так откровенны? Зачем тиражируют свою личную жизнь типографским способом? Просто ищут понимания, которое им необходимо. Кокетства в книге - хоть отбавляй, но оно выглядит органично, естественно и женственно. У книги, я уверена, найдутся как почитательницы, так и противницы. Вряд ли те и другие будут основываться только на собственно литературной оценке, но на том, насколько сами соответствуют психологически женскому типу авторов, и потому примут этот стиль или нет

«Быть поэтом не доблесть, а большая беда»

Женщине проще выразить свои эмоции невербально, через поступок. Выпуск книги - это тоже поступок. Вопрос только, что она хочет сказать этим поступком? Ведь могла бы дарить стихи родственникам и друзьям или на юбилей начальнику. Нет, ей захотелось отнести рукопись в издательство, заплатив за выпуск книги немалые деньги. В этом поступке гораздо меньше честолюбия, чем в таком же поступке мужчины, но больше любви, о которой ей хочется поведать миру. Правда, очевидно, есть разряд женщин, которые с помощью стихов хотят привлечь к себе внимание, нечто сродни тому, как дама наряжается, выходя в город. Таких дам привлекает романтический ореол избранности, тогда как мужчин больше привлекает желание доблести и духовной власти, которое, как им кажется, дает причастность к этому кругу. Тот же, кто по-настоящему причастен, успел понять, что поэзия - высокая болезнь, как всякую болезнь, ее лучше не афишировать: «Быть поэтом не доблесть, а большая беда» (С.Семененко).

Смею утверждать, что для женщины - беда вдвойне.

Светлана БЛОМБЕРГ

В работе над статьей принимали участие поэты А.Танцырев и О.Титова.

1. «Есть такая страна – русская поэзия, – говорил наш знаменитый земляк Сергей Орлов. В ней текут реки широкие, как море, пробираются с камня на камень махонькие ручейки, которые поят две-три берёзки, и бьют ключи, еле заметные среди трав, величиной не больше полтинника. Есть в поэзии большие и малые поэты, но разнятся они только величиной. В них живёт одна и та же стихия, нужная людям, – то ли в виде глотка воды в жаркий день, то ли в виде могучих рек. »

Есть в этой стране совершенно особое место, именуемое женской поэзией (хотя сразу оговоримся, что настоящая поэзия – вне пола и возраста). Но даже Ахматова жаловалась:

Он говорил о лете и о том,

Что быть поэтом женщине – нелепость.

(А. Ахматова «Чётки»)

Поэты среди женщин были всегда, начиная с легендарной Сафо (Сапфо) и заканчивая Эмили Дикинсон. Это в зарубежной литературе. А как у нас?

Понятие авторства в искусстве и в литературе в частности непреложно утвердилось в России только после преобразований Петра I в XVIII веке. От этого столетия и дошли до нас первые женские имена, связанные с текстом той или иной песни, того или иного поэтического произведения, – знаменитая Параша Ковалёва-Жемчугова, Елизавета Семёновна Сандунова, Мария Воиновна Зубова.

Известно, что стихи сочиняла дочь поэта и драматурга XVIII века Сумарокова – Е. А. Княжнина, жёны поэтов Державина и Хераскова.

В начале XIX века Анна Петровна Бунина и Анна Алексеевна Волкова, сумев отбросить стесняющие предубеждения, уже стремятся печатать стихи и первыми в России издают книги своих стихотворений. Один за другим, в особенности в столицах, в Москве и Петербурге, возникают литературные и музыкальные салоны, в которых видную роль играли и стихотворцы-женщины. Помимо известных салонов княгини З. Волконской, графини Е. Растопчиной, поэтессы Каролины Павловой, в 20-х – 30-х годах славились салоны переводчицы А. П. Елагиной, поэтессы Е. А. Тимашевой, а также салоны С. Д. Пономарёвой, А. С. Смирновой, Е. А. Карамзиной.

Анна Барыкова, Мирра Лохвицкая, Поликсена Соловьёва, Глафира Галина, Вера Фигнер, Татьяна Щепкина-Куперник. Творчество каждой из них – неотъемлемая часть нашей богатейшей поэзии. Оно открыло дорогу деятельности поэтесс XX века, среди которых – Анна Ахматова и Марина Цветаева, ставшие в ряд крупнейших творцов художественного слова.

Русская женская поэзия XX века – явление в литературном процессе. Она – не только феномен «Серебряного века» (об Ахматовой и Цветаевой мы только что упомянули), но и целая вереница блистательных имён, среди которых Ольга Берггольц и Людмила Татьяничева, Вероника Тушнова и Юлия Друнина, Белла Ахмадулина и Ольга Фокина.

Как видим, не сбылось пророчество Игоря Северянина, сделанное в начале века XX –го:

Как мало поэтесс,

Как много стихотворок!

(И. Северянин, «Мирелиа»)

Думается, обладай та или иная страна хотя бы несколькими такими поэтами – это уже составило бы ей честь и подняло престиж, и не пришлось бы довольствоваться только спортивными или кинематографическими достижениями.

2. Что касается нас, вологжан, то мы должны быть горды тем, что Вологодская писательская организация – одна из сильнейших в России. Перечислять имена не станем: их много, и они хорошо известны большинству читателей и почитателей литературы. Если хотите, вологодская литература – это такой же бренд, как и вологодское масло и кружево.

Но вернёмся к теме. Женскую поэзию Вологодчины представляет довольно значительная группа имён. Среди них как самодеятельные авторы (Капитолина Большакова, Генриетта Соболева - кстати, бывший учитель географии школы №5, в которой я учусь), так и члены Союза писателей России. К «старшим», конечно же, относятся «мэтры» – Ольга Фокина и Нина Груздева, давно получившие признание на всероссийском уровне. Так, Ольга Фокина – автор более 20 поэтических книг, лауреат Государственной премии.

Попался на глаза маленький альманах «Жизнь моя» 15-летней давности, изданный в г. Великий Устюг при содействии Вячеслава Белкова в разделе «Публицистика. Мнение писателей о современной литературе». Ольга Фокина, наблюдая самый разгар нашей « катастройки», с грустью констатировала: «Сейчас авторы слабее. Очень упала женская поэзия. Вообще женские стихи как-то умирают быстро».

Но даже в это трудное время писали и продолжают писать сейчас представители поколения «среднего»: Наталья Сидорова, Лидия Теплова, Татьяна Бычкова (Оманова), Инга Чурбанова. Появились талантливые «младшие»: Лета Югай, Ната Сучкова. И это только из числа тех, кто более известен.

3. Как появилась мысль написать эту работу? В классе, где я учусь, было предложено сочинение «Нужна ли современному человеку поэзия?» Ответы были разные. В том числе и такие:

«Я думаю, что поэзия не нужна, потому что мало кто вообще читает сейчас, – «не то время»». Или:

«В нашей жизни мало поэтов, которые могут написать что-нибудь стоящее. Не то что раньше».

После знакомства с этими мнениями у меня появились вопросы. Как изменилось отношение подростков к литературе, поэзии? Почему одни люди не хотят читать стихи, а для других поэзия - способ познания себя и жизни?

У меня есть друзья и знакомые, которые сочиняют стихи, дают их почитать. Я увлекаюсь живописью, и поэзия помогает мне в рисовании, вдохновляет меня.

Я беседовала на эту тему с моим учителем литературы. И в этом разговоре впервые услышала о поэте, живущем в Вологде, Татьяне Егоровне Бычковой (Омановой). Мне удалось познакомиться с ней и её творчеством.

Цель работы: попытаться представить Татьяну Бычкову (Оманову) как интересного поэта и просто хорошего человека и тем самым помочь одноклассникам расширить своё представление о современной, в том числе вологодской, поэзии.

2) изучить материалы о поэте в критике;

3) составить презентацию и выступить с ней на школьной научной конференции.

Задачи эти обусловили и специфику работы: исследование материалов и их анализ, встречи-беседы с автором произведений и обобщение данных.

В процессе работы возникли трудности. Во-первых, скажу честно, что не всё в стихах Т. Бычковой мне понятно, к числу «лёгких» поэтов её не отнесёшь. Поэтому старалась отбирать то, что мне ближе, «ложится на душу».

Во-вторых, на фоне других поэтесс она не так известна широкой публике, меньше печаталась. Но вины автора в том нет. Скорее это недоработка литературоведов. Поэтому до обидного мало критики.

II. 1. Знакомство с творчеством вологодской поэтессы Татьяны Омановой я начала с немногочисленных статей в вологодских газетах и литературных альманахах в Вологодской областной универсальной научной библиотеке: Бараков В. Н. « Слово о вечности (о поэтах и поэзии) », «Слову предела нет», сборник материалов «Драма неуслышанных».

Первым стал сборник материалов о вологодских поэтессах 60-х – 90-х годов. Его название «Драма неуслышанных». В нём я открыла для себя новые имена:

Татьяна Бычкова (Оманова), Нина Груздева, Наталья Сидорова, Лидия Мокиевская, Лидия Теплова.

На первый взгляд, творчество этих поэтесс мало известно вологжанам. Но в дальнейшем я убедилась, что настоящие любители поэзии, музыки хорошо знают и ценят их стихи.

Татьяна Бычкова – одна из тех, кто, обладая поэтическим даром, не стремится к широкой известности. Пишет стихи по велению души, творчество – часть её повседневной жизни.

Разговаривая с Татьяной Егоровной, я увидела спокойного, доброжелательного человека, ощущение драматичности ситуации, когда поэта не достаточно знают –исчезло. Запечатлеть в стихах разные моменты своей жизни, чувства, эмоции, переживания, увидеть себя в зеркале, со стороны – мне показалось, что это тоже часть её творчества. Не зря Татьяна Егоровна подарила именно такую фотографию.

«Вологодской Ахматовой» назвал Сергей Викулов Татьяну Оманову на литературном семинаре 1993 года: «Обречена писать, публиковаться, быть поэтом».

Под тенью Марины и Анны мы все и бледны, и бескровны, и женских стихов караваны летят в никуда. И короны

Нам зря раздают в карнавале,

Губами касаясь руки,

В просторном торжественном зале

Где своды небес высоки.

Останемся пылью в архиве

Под тенью великих имен.

И всё-таки были мы, были

И имя нам легион.

Татьяна Бычкова – вологжанка, здесь родилась. Сейчас работает библиотекарем в школе №16. А училась в Санкт-Петербургском техническом университете по специальности инженер-гидролог. Привлекала физика, а ещё философия.

Занималась в Петербурге в поэтической студии под руководством Глеба Семёнова (в этой студии в юности бывал Н. Рубцов). Один из любимых поэтов Бычковой – Иннокентий Фёдорович Анненский.

Татьяна Бычкова появилась на горизонте вологодской поэзии в 1989-1990 годах. Вскоре у неё вышел ряд публикаций в областной прессе. Особенно заметной была подборка в альманахе «Соборная горка», а также в архангельской газете «Белая Горница».

У неё также вышли несколько миниатюрных книг – «На фоне пустоты и неба», «Тихие стихи», «Прошлогодняя тетрадь Татьяны Омановой».

Татьяна Егоровна Бычкова – член Союза писателей России с 2004 года. В последние годы публикуется под псевдонимом «Оманова».

3. Моё внимание привлёк своей оригинальностью сборник «Перелёт» – это семь миниатюрных книжек, в каждой по 14 стихотворений.

Они имеют свои названия:«Греческий хлеб», «Социум», «Глухая защита», «Полёт шмеля», «Детский парк», «Судьба струны», «Предпоследнее». Сборник издан в 1996 году тиражом 100 экземпляров. Замысел автора - в подзаголовке «rapsodia» - от греческого «сшитые песни». Свои стихи она разделила по темам, объединённые таким образом, они задают последовательность восприятия и логическое развитие поэтической темы. Колыбель человеческой цивилизации – Древняя Греция, поэтому первая книга сборника названа «Греческий хлеб». Эмоционально и в образной форме автор предлагает своим читателям материал для воспоминаний, размышлений.

Доктор филологических наук, профессор ВГПУ Виктор Николаевич Бараков в рецензии на сборник отмечает: «Главное, на что сразу обращаешь внимание – это развитое чувство композиции и склонность к циклизации. Музыкальный слух (в поэтическом смысле), ритм и интонация в стихотворениях Омановой почти безупречны».

Бараков отмечает «стремление «прочесть» текст на одном дыхании. , метафоричность, разговорность стихотворной речи». «Её поэзия, отличающаяся «размашистостью» композиции и потенциальной сюжетностью, так и просится в «широкую раму». Лучшие её рапсодии сотканы из зримого образного ряда».

Известно ходячее выражение: поэзия – это труд. А если без труда? Если стихи просто и естественно закипают слезами, просыпаются и проливаются дождями, снегами, листьями, снятся цветными снами? Тогда это стихи Бычковой.

Способ жить и выживать, слов узоры вышивать.

На бумаге строчек вязь.

Я учусь и ткать, и прясть.

Строчки нить – как жизни нить, я учусь по буквам жить.

Алфавит от А до Я снова повторяю я.

Домотканая судьба: разных нитей череда.

В этой нити зелень лета, свет надежды, вкус воды, звук далекого привета, грусть прощанья, тень беды.

В ней зимы воздушный иней, осени глубокий сон и печальный, мерный, длинный колокольный звон.

Тематический диапазон Татьяны Бычковой как будто неширок, это не стихи для всех и про всё. Им присуща камерность, они личные и личностные, описывают метания души, воспоминания о прошлом, внутренний мир человека. Интонация элегическая, печальная, возвышенная. Главное в них - настроение.

Часто стихи Татьяны Бычковой полны печали, есть в них и какое-то смирение с несовершенством бытия, с невозможностью полного преображения. Может быть, потому в них частый гость – серый цвет.

В одежде цвета пепла и печали

Я шла и вы меня не замечали,

Я шла и проходила мимо вас

В одежде цвета северного ветра

По жизни километр за километром

Я шла туда, где свет уже погас.

В зыбком свете растворяется серый траурный цвет и приходят потрясающе простые и ласковые осенние стихи:

Спасибо осени. Как дышится легко.

Такое небо летом и не снилось.

И в нас с природой что-то изменилось.

Во мне и в ней тревога и покой.

Особыми чувствами пронизаны стихи-воспоминания о детстве. В них близость природе, чистота, доверчивость, они наполнены цветом, вкусом, звуками.

Чёрный хлеб с малиновым вареньем –

Детская счастливая еда.

Пчёл вечерних медленное пенье

И в ручье – прозрачная вода.

Столько лет прошло. Варенье с хлебом

Снова ем, и детства вкус во рту.

Детство было под высоким небом

В шестьдесят каком-нибудь году.

Есть в стихах что-то беззащитное, отчасти возвышенно-наивное, раняще детское. Есть в них мотивы разочарования, крушения надежд юности и детства.

На стихи Татьяны Бычковой написано немало песен вологодским композитором Юрием Беляевым. Эти песни исполняет ансамбль «Весёлые нотки» городского Дома культуры, вокальный ансамбль «Девушки с характером», джазовая исполнительница Ирина Федотова.

Стихи-песни, стихи-романсы собраны в одной из книжек сборника «Перелёт» – «Судьба струны». Они мелодичны, ложатся на музыкальный ритм и размер. Особенно понравилась «Колыбельная», Татьяна Егоровна тоже выделяет это стихотворение.

«Портрет Гейнсборо» - необычное стихотворение-песня. Прочитав поэтический диалог юной девушки и юноши со старинной картины, я сразу же разыскала портрет английского живописца Томаса Гейнсборо «Мальчик в голубом». Татьяна Егоровна сказала, что я не ошиблась, она специально написала стихи этого романса-диалога для девушки и юноши, и прообразом стала эта картина. Мне удалось услышать этот романс – единство поэзии, музыки, живописи и театра.

4. В ходе поисков в мои руки попал красивый буклет, приглашающий посетить наш вологодский музей «Мир забытых вещей». Суть и характер экспозиции раскрывает стихотворение Татьяны Бычковой (Омановой).

Мир оживающих вещей,

Забытых бабушкиных кукол,

Увы, не наш, увы, ничей,

Он тишиною убаюкан.

Он спит и видит чудный сон;

Босые Сонечкины ножки,

И хризантемы вдоль дорожки,

Ведущей к дому,

И гостей, в саду гуляющих степенно.

И в конце: Уютный дом, благодарю

За ненавязчивость покоя.

Здесь вопреки календарю,

Тысячелетие – другое.

Татьяна Егоровна Бычкова в настоящее время работает в библиотеке школы № 16, а в 2000-2005 годах работала библиотекарем нашей школы № 5. Она являлась инициатором выпуска школьного историко-краеведческого, документально- публицистического, литературно-художественного альманаха «Школа № «отлично».

С её легкой руки сложилась ещё одна школьная традиция. Под редакцией Бычковой было издано несколько выпусков, с высоким уровнем содержания и оформления.

Сейчас в шестнадцатой школе она объединила ребят, увлекающихся литературой, пробующих писать первые стихи. Подготовлен первый выпуск альманаха с творческими работами учащихся.

Неоднократно в Вологодской научной универсальной библиотеке были организованы творческие вечера Татьяны Бычковой: звучали её стихи, романсы и песни на слова автора. Последний состоялся 5 ноября 2009 г. И был посвящён 50-летию творческой деятельности (с учётом того, что первые стихи появились в 3-х летнем возрасте).

III. Ольга Фокина в рецензии «Напутствие» так писала о стихах Бычковой: «Автор – человек эрудированный, хорошо начитанный, в стихотворениях часто отталкивается от литературных ассоциаций и образов. Умеет глядеть на себя со стороны – иронизировать, анализировать, создавать. Лучшие её стихи о нас, для нас – сегодняшних:

Колючее жнивьё,

Ступни босые,

Вот так мы и живём

Среди России.

От себя же добавим: если в основе настоящей Поэзии всегда заложены Добро, Красота и Правда, - то этому критерию стихи Т. Бычковой соответствуют полностью.

Актуальность данной работы обусловлены вниманием общественности к существующим возможностям реализации проекта «Вологда - культурная столица Русского Севера».

Практическая ценность данной работы заключается в возможности её использования на уроках литературы («литературное краеведение»), во внеклассной работе или как части элективного курса под названием «Поэты Вологодского края».

ЗНАМЕНИТЫЙ ЖИТЕЛЬ ШЕРЕМЕТЕВСКОГО ДВОРЦА

Хотя Анна Андреевна Ахматова (настоящая фамилия - Горенко ) родилась вблизи Одессы , большая часть ее жизни прошла в Петербурге -Ленинграде . В нашем городе насчитывается почти двадцать адресов, так или иначе связанных с ее именем. Но среди них выделяется один - Шереметевский дворец, или Фонтанный дом, где поэтесса с перерывами прожила почти тридцать пять лет. Здесь были написаны знаменитые произведения - «Реквием» и «Поэма без героя». В 1989 году, когда отмечалось столетие Ахматовой, в Фонтанном доме открыли музей. К тому времени постановление партии утратило свою силу.

Фонтанный дом более 150 лет принадлежал роду Шереметевых, являясь при этом одним из центров культуры столицы Российской империи. После революции, в 1918 году, последний владелец Сергей Дмитриевич Шереметев передал дворец государству. Это была единственная возможность спасти его от разграбления.

В советские времена в учебниках и других книгах очень мало говорилось о личной жизни художников, композиторов, писателей. А ведь она порой оказывала огромное влияние на их творчество. Ахматова здесь не исключение. Собственно, в 1926 году она для того надолго и въехала в Фонтанный дом, чтобы быть вместе с третьим гражданским мужем - известным искусствоведом Николаем Пуниным .

А до этого было два брака. Сначала с поэтом Николаем Гумилевым . В Петербурге супруги жили в Тучковом переулке. Союз распался в 1918-м, а спустя три года Гумилева расстреляли вместе с другими участниками так называемого «таганцевского заговора».

Вторым мужем был востоковед и переводчик Владимир Шилейко , который какое-то время тоже проживал в Шереметевском дворце, но в другой его части - в северном садовом флигеле. Брак продлился всего два года.

ШВЕДСКАЯ СЕМЬЯ

Третий супруг Николай Пунин с воодушевлением воспринял приход к власти большевиков. Искусствовед получил должность комиссара Эрмитажа и Русского музея, его высоко ценил нарком просвещения Анатолий Луначарский . Прозрение пришло позднее.

«Чем глубже проникаешь в толщу административных слоев, тем зловоннее и ужаснее; гниет и смердит кишащая неподвижная масса - так называемый административный аппарат», - написал он в 1925 году в своем дневнике. Николая Николаевича дважды арестовывали - до и после Великой Отечественной вой-ны. Он пережил Сталина , о чем очень мечтал, но вскоре скончался в лагере.

В августе 1922 года Пунин получил четыре комнаты в южном садовом флигеле Шереметевского дворца. А уже вскоре между ним и Ахматовой вспыхнул бурный роман. «Вечером потом я вспоминал, как она спросила: «Рад, что я пришла?» Отвечал я довольно глупо: «Еще бы». Я не рад, а счастлив был полным белым счастьем, так что все стало тихим и чистым, как в снегу», - написал Пунин.

Но вот ведь загвоздка. Николай Пунин был женат. В его квартире жили Анна Евгеньевна Аренс и их маленькая дочь Ира. Разводиться супруги не стали. Некоторые исследователи объясняют это тем, что Анне Евгеньевне просто некуда было уходить.

Сложилась весьма странная ситуация: две жены искусствоведа жили вместе в одной квартире.

Однако в сложных обстоятельствах того трудного времени они старались жить дружно, помогать друг другу. В ночь после первого ареста Пунина в ожидании обыска женщины вместе жгли в печке бумаги, которые могли его скомпрометировать.

Доводилось читать, что Анна Андреевна материально зависела от Пунина. В 1925 году вышел негласный запрет: ее стихи, которые «не вписывались в принципы укрепляющегося социалистического реализма», перестали печатать. Источниками дохода стали небольшое пособие от государства, а также нерегулярные гонорары за переводы и статьи в журналах.

ПИСЬМО СТАЛИНУ

Почему в то трудное, сложное время Ахматова в отличие от других представителей дореволюционной интеллигенции не уехала из Советской России ?

Она не представляла свою жизнь без русского языка, да и надеялась на то, что вскоре ситуация в нашей стране изменится к лучшему, - сказала корреспонденту «Комсомолки» заведующая научно-просветительским отделом Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме Светлана Прасолова. - К тому же Анна Андреевна боялась оказаться на чужбине в полном одиночестве. Ведь семьи в привычном понимании этого слова у нее не было.

В 2003 году Музей Анны Ахматовой претерпел серьезные изменения. С тех пор экспозиция делится на две части: литературную и мемориальную, где воссоздана обстановка квартиры Николая Пунина.

Жилье для того времени неплохое. Обставленные дореволюционной мебелью просторные комнаты, камин, телефон. На стенах - иконы, которые Николай Николаевич категорически отказывался снимать.

Поначалу квартира была отдельной. Но здесь жила и дом-работница с семьей, так сказать, наследие старого режима. Ее звали Анна Богдановна Смирнова . В начале тридцатых годов сын домработницы Евгений женился и привел в квартиру молодую жену Татьяну. Малограмотная женщина поступила работать на завод. Она считала себя представительницей правящего класса, поучала других жильцов - «гнилую интеллигенцию», как им жить. А иногда и вовсе грозила доносом. Свою свекровь Татьяна быстро отправила в дом престарелых.

В 1929 году в квартире поселился сын Ахматовой от первого брака - Лев Гумилев. Анна Андреевна всю жизнь испытывала чувство вины перед единственным ребенком: упрекала себя в том, что мало занималась им в детстве. Претензии к матери были и у Льва.

В 1935-м Гумилева-младшего и Пунина арестовали. Забрали их в ходе кампании, развернувшейся после убийства руководителя Ленинградской парторганизации ВКП(б) Сергея Кирова . «Кировский поток», как назвали потом события, развернувшиеся в городе, стал одной из первых крупномасштабных репрессий в Советском Союзе.

Оставшись без мужа и сына, Ахматова написала Сталину. При содействии друзей-литераторов послание дошло до адресата. Вскоре Гумилева и Пунина освободили. Время Большого террора еще не пришло.

ОЧЕРЕДЬ В КРЕСТЫ

В следующий раз Льва арестовали в 1938 году. Тут уже письмо к вождю действия не возымело. Чтобы отдать сыну передачку, мать часами простаивала в очередях в печально знаменитых Крестах. От смертного приговора Гумилева спасло то, что как раз в это время был арестован и расстрелян нарком внутренних дел, главный исполнитель и организатор репрессий Николай Ежов . А Льву тогда дали пять лагерей.

Забегая вперед, скажем, что, отбыв наказание, Гумилев добровольцем ушел на фронт. После войны он защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал крупным ученым - историком-этнологом и востоковедом.

В 1939 году Иосиф Сталин на приеме в честь писателей-орденоносцев упомянул Ахматову. Этого было достаточно, чтобы ее стихи вновь стали печатать. В 1940-м в продаже появился сборник «Из шести книг», за которым выстраивались огромные очереди.

Войну Анна Андреевна провела в эвакуации, в Ташкенте . После Победы вернулась в Фонтанный дом, хотя союз с Пуниным к тому времени уже фактически перестал существовать. Пронизанные не официальным, а личным человеческим патриотизмом стихи, которые поэтесса написала в годы войны, обрели большую популярность. Ахматова много выступала, к печати готовились два сборника ее стихов. Но тут грянуло уже упомянутое постановление 1946 года.

По мнению писателя Якова Гордина, этим распоряжением власти хотели показать стране: возникшие в обществе в начале и середине сороковых надежды - не более чем иллюзии. Никакого послабления не будет.

«Ощущение свободы и гордость за себя, а также возможность сравнить свою жизнь с жизнью в других странах - это был опасный коктейль для власти», - считает писатель. Ахматова попала в него как художник, который упорно не вписывается в советскую культуру и не стремится приспособиться к ней.

ЗА СВЯЗИ С БРИТАНИЕЙ

Но доводилось слышать и другую версию. В конце 1945 года у Ахматовой в Фонтанном доме побывал уроженец Риги, философ и переводчик, сотрудник Британского посольства Исайя Берлин . Они говорили о литературе и философии, об уехавших на Запад русских писателях. Анна Андреевна вспоминала Осипа Мандельштама и Николая Гумилева, читала «Реквием» и фрагменты «Поэмы без героя». Эта встреча, о которой узнали наверху, способствовала тому, что поэтесса попала в зловещее постановление.

…Спустя двадцать лет Ахматовой в Англии вручили диплом почетного доктора Оксфордского университета. Это произошло не без участия Исайи Берлина.

ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

После выхода постановления жизнь Ахматовой стала совсем трудной. Денег не было, стихи не печатали. Очередной арест сына, неудачная попытка заключить брак с крупным ученым, врачом-патологоанатомом Владимиром Гаршиным . Чтобы облегчить участь Льва, Ахматова написала цикл «Слава миру», куда вошли стихи о Сталине. Впоследствии она не включала этот цикл в сборники своих произведений.

К тому времени весь Шереметевский дворец, в главном здании которого прежде находились Музей дворянского быта и Дом занимательной науки, поступил в распоряжение Научно-исследовательского института Арктики и Антарктики . Так называемое режимное учреждение. Для того чтобы попасть в свою квартиру, теперь нужно было предъявить пропуск, на котором написано «жилец».

Вскоре руководители института потребовали выселить здешних обитателей. Анна Андреевна переехала на улицу Красной Конницы. Последняя ее квартира находилась в доме на улице Ленина .

Ахматова умерла 5 марта 1966 года в подмосковном санатории. О ее кончине сообщили по всесоюзному радио, была заметка в «Литературной газете».

Похоронена поэтесса на кладбище в Комарово . Известно, что, когда траурная процессия шла по дороге от Дома писателей до кладбища, колонна сделала остановку возле Фонтанного дома…

СТИХИ О ПЕТЕРБУРГЕ

Вновь Исакий в облаченье

Из литого серебра.

Стынет в грозном

нетерпенье

Конь Великого Петра.

Ветер душный и суровый

С черных труб сметает

Ах! своей столицей новой

Недоволен государь.

Сердце бьется ровно, мерно.

Что мне долгие года!

Ведь под аркой на Галерной

Наши тени навсегда.

Сквозь опущенные веки

Вижу, вижу, ты со мной,

И в руке твоей навеки

Нераскрытый веер мой.

Оттого, что стали рядом

Мы в блаженный миг чудес,

В миг, когда над Летним

Месяц розовый воскрес,

Мне не надо ожиданий

У постылого окна

И томительных свиданий.

Вся любовь утолена.

Ты свободен, я свободна,

Завтра лучше, чем вчера,

Над Невою темноводной,

Под улыбкою холодной

Императора Петра.

«ПУСТАЯ БЕЗЫДЕЙНАЯ ПОЭЗИЯ»

В 1976 году на прилавках музыкальных магазинов появился альбом Давида Тухманова «По волне моей памяти», который мгновенно стал очень популярным. Одна из песен альбома была написана на стихи Анны Ахматовой. Благодаря этому многие советские юноши и девушки впервые узнали о поэтессе. Ведь в то время ее творчество не изучали в школе, стихи издавали редко, да и со сцены они почти не звучали.

Отец тогда объяснил мне, что это из-за принятого в августе 1946 года постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», где поэтессу Анну Ахматову вместе с сатириком Михаилом Зощенко подвергли уничижительной критике. Спустя много лет мне удалось ознакомиться с его текстом. Вот лишь одна цитата:

«Журнал «Звезда» всячески популяризирует произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства... не могут быть терпимы в советской литературе».

Похожие статьи