Убежать и жить в глуши. «В глуши, но не в грязи

Музыкант-балалаечник, бизнесмен, актер, программист, профессор-филолог, фотомодель, помощник депутата… 79 семей переехали в глухие леса Калужской области, чтобы вести натуральное хозяйство, растить детей и по своим законам строить свой...

Горожане

В экопоселении «Ковчег» нет заборов, очень много свободного пространства, ни один дом не похож на соседний: бревенчатые срубы, саманные (из глины и соломы) и щитовые домики… Территория уже занимает 80 га (по гектару у каждой семьи). Жители вспоминают, как удивились приехавшие сюда с проверкой чиновники: зима, снег, сугробы по пояс - и по пустому полю, напевая, катит коляску девушка.

С цивилизацией «Ковчег» связывает только электричество, проведенное всего года два назад. Туалеты-скворечники вместо канализации, вода - из родников или недавно вырытых колодцев, тепло - от печек. Почти у всех есть интернет, но нет телевизоров: спутниковая антенна позволяет, но зачем?

Город все решает за человека, - говорит один из основателей поселка Федор Лазутин, - тебе дают теплый светлый дом, заботу о твоем здоровье берут на себя врачи, об образовании твоих детей - школы. Ты становишься зависим от города. Переселяясь в экопоселение, ты возвращаешь себе ответственность за свою жизнь, дом, детей, за то, что ты будешь есть и как ты будешь жить. Жизнь, которую нам предлагает цивилизация, нас не устраивает. Надо начать с азов: земля, жилище, еда, дети.

Вернуться к детству цивилизации решили бывшие горожане. Практически никому раньше не приходилось работать на земле. «Я северянин, - смеется Федор, - мне вообще было странно, что яблоки растут на деревьях».

Поселенец Олег с юности хотел на землю. Однажды приехал к деду-крестьянину: остаюсь, мол, у тебя жить. «Да иди ты отсюда, - возмутился дед. - Я твоего отца в люди вывел, в город двигал не для того, чтобы ты сюда вернулся».

Средний возраст взрослых жителей «Ковчега» - 35 лет. Большинство - москвичи, половина продолжает зарабатывать деньги в городе: программисты - по интернету, многие - уезжая на заработки, некоторые сдают городские квартиры. Но кто-то уже бросил старую работу, зарабатывая строительством домов, продажей меда. Поселенцы считают: гектара земли достаточно, чтобы прокормить семью и даже продавать лишнее. Огород, пасека, вокруг - лес с грибами, ягодами и сухостоем на дрова. В будущем можно будет выращивать лен и ткать одежду, завести пастбища и разводить коров.

100 гектаров на мир

Да вы не бойтесь, у меня пчелы не кусаются, порода такая. Вот на соседнем участке - так там бультерьеры какие-то, а не пчелы, - быстро шагая по дорожке между ульями, говорит Федор Лазутин, молекулярный биолог и бизнесмен в прошлом, директор некоммерческого партнерства «Ковчег» и автор книги по пчеловодству в настоящем. Пчелы возмущенно жужжат вокруг моей головы, явно собираясь испортить свою репутацию.

«Ковчег» начинался с Федора, хотя он это и отрицает. Семь лет назад четыре семьи, задумавшие переехать на землю, познакомились в интернете (другие там девушек ищут) и вместе нашли пустующий участок в Калужской области. Там будущим поселенцам выделили 120 гектаров брошенных сельхозземель на создание мира, устроенного по собственным правилам.

На территории поселка действуют те же законы, что и в стране, плюс запрет на алкоголь, курение, убийство животных (хотя вегетарианцы в поселении не все), использование химических удобрений и вредных производств.

Вопрос владения землей поставили максимально жестко: все - в собственности некоммерческого партнерства, состоящего из 79 человек (по одному от каждой семьи). Если человек решит уехать, он не сможет продать свою землю, но получит деньги за построенный на ней дом. Так поселение защищает себя от посторонних людей и плохих соседей: если человек не подходит, его могут исключить, но такого почти не случалось. К примеру, одна из жительниц мешала всем пользоваться дорогой через поселок, утверждая, что на ней находится «место силы». Несколько человек ушли сами.

Главный критерий отбора новых поселенцев для жителей «Ковчега»: хотите ли вы видеть этого человека соседом? Дополнительные - соотношение слов и дела (слишком многие готовы переехать только на словах) и готовность делать что-то для поселка, природы и мира.

Экопоселение - пример демократии. Еди¬ного лидера нет. Мы хотели, чтобы к нам приезжали личности, говорят в «Ковчеге», а не те, кого надо вести. Все решения принимаются общим голосованием представителей каждой семьи. К примеру, чтобы новичка взяли в поселок, нужно, чтобы за него проголосовали 75%. Большинство конкурс не проходят, да и участки уже заполнены почти все.

Люди

Бог создал человека по своему образу и подобию. Значит, Бог создал человека творцом, - говорит программист Сергей. - Позиция человека, вернувшегося на землю - позиция Бога, начинающего создавать свой мир.

Сергей экопоселился (так здесь и говорят) одновременно с Федором. За эти годы научился строить дома, разводить пчел и играть на гуслях, женился на одинокой экопоселенке Кате и сам принял роды.

Подобрать единый знаменатель к поселенцам не получается. Все слишком разные: кто-то играет на балалайке и носит льняные рубахи, кто-то философствует, кто-то сидит в позе лотоса. Одни живут в палатках, другие установили в доме джакузи. Приводя аргументы в пользу сельской жизни, одни рассказывают про биополя и связь с космосом, другие - про болеющих в городе детей. Многие пришли, прочтя книжки Владимира Мегрэ про таежную отшельницу Анастасию, призывающую к природной жизни, некоторые не читали их до сих пор.

Как утверждают поселенцы, большинство в прошлой жизни хорошо зарабатывали, делали карьеру. «Если человек от чего-то бежит, он здесь не удержится, - говорит Федор. - Мы берем тех, кто приходит «к», а не «от». Если человек, объясняя, почему приехал к нам, говорит «я не хочу…», он не останется: мы не можем дать ему то, чего он не хочет».

Олег Малахов, актер Школы драматического искусства с женой Леной приехали в «Ковчег» шесть лет назад и получили поле с четырьмя колышками. «После всех наших общежитий, комнаток, переездов мы видим весь этот простор и понимаем: он - наш», - говорит Лена.

В гримерке театра Олег частенько, чтобы подразнить коллег, рассказывает, как копает пруд и сажает картошку. Но в гости не зовет: «Мой дом - слишком большая часть меня, чтобы пускать в нее посторонних».

…Ярко-рыжая фотомодель Аня была лицом косметической марки, снималась для заставки «Первого канала». После рождения дочки ей дали четыре месяца, чтобы восстановить форму и вернуться к работе. Вместо этого Аня с мужем Анатолием, в прошлом крупным бизнесменом, уехала в леса и родила вторую дочку. «У ребенка в городе истерика начинается», - объясняет она.

…В доме Нины нет двери. Воскресным утром, под дождем, по щиколотку увязая в размокшей земле, я брожу вокруг сруба из толстых бревен, чувствуя крайний абсурд ситуации.

Сюда! - голова Нины показывается из лаза под домом. - Мы дверь еще не вырезали, а то бревна поедут. Так и живем.

Преподаватель музыки, домристка Нина с сыном живет в «Ковчеге» постоянно, ее муж, балалаечник Андрей, ездит зарабатывать в Москву.

Для меня хорошо, когда вокруг друзья, когда сын растет самостоятельным, когда можно заниматься любимым делом не ради заработка, - говорит Нина. - Городские друзья спрашивают: как тебе там в деревне? Гамак, бассейн, клумбы? Да нет, говорю, огороды, стройка и баня раз в десять дней. Зато здесь я могу часами сидеть на кухне, болтать, смотреть в окно. И кажется, что со мной происходит все нужное и важное. А в городе, даже если я бегаю по делам, постоянно кажется, что время проходит зря.

Секты просьба не беспокоиться

Три года назад здесь было пустое поле, и в Общем доме (центре поселка) жили люди с горящими глазами, в эйфории от того, что они хотят сделать, - вспоминает экопоселенец Саша. - Сейчас эмоции утихли, люди реально смотрят на вещи.

За последние 20 лет в Калужской области было выведено из реестра несколько тысяч населенных пунктов. Новый появился только один, под детский дом «Китеж». Если повезет, «Ковчег» станет вторым.

Все семь лет Федор собирает документы для того, чтобы «Ковчег» официально признали поселком. На днях их передали в Законодательное собрание Калужской области.

Чиновники - нормальные люди и втайне надеются, что у нас все получится, - говорит Федор. Тем не менее статус поселения пока не ясен, как и многих из десятков экопоселений по всей России, от Подмосковья до Красноярского края экопоселений боятся. Олег Малахов вспоминает, как разговорился с новой актрисой в своем театре:

Сидим мы в гримерной, я и болтаю: дом, стройка, грядки. Она начинает расспрашивать, что за поселение, кто живет, как попали. И в глазах у нее выражение жалостливое-жалостливое.

В последнее время в «Ковчег» зачастили гуру. Сайентологи, кришнаиты, индуисты, радноверы, последователи Норбекова, Синельникова, Свияша… «Ну слушаем мы их: наши люди-то все вежливые, не прогонят», - говорят поселенцы и объясняют: то, что нас объединяет, не лежит в сфере религии или духовных практик. «Мы не спрашиваем новых поселенцев, во что они верят, - говорит Федор, - мы просто предлагаем им жизнь по принципам, отличным от общепринятых».

С местными жителями отношения складывались поначалу непросто. «Секта», - единогласно постановили те, увидев, как в «Ковчег» съезжаются люди в городской одежде. Поселенцы создали собственный хор. С народными песнями они ездили по окрестным деревням. Как-то выступать пришлось в военной части. Вход охранял солдатик. Посмотрел на женщин в народных одеждах, подошел, прошептал пугливо:

А вы баптисты, да? Нас предупредили.

А кто такие баптисты? - поинтересовался Олег.

Не знаю, - честно сознался солдат, - но нам сказали - нехорошие.

Дети

За семь лет в поселении родились уже 12 детей (всего их больше сорока). Большинство - дома, без врачей. Учатся тоже в поселении: в Общем доме весь год идут уроки. Аня, родом из поволжских немцев, преподает детям немецкий, Нина ведет музыку, Олег - актерское мастерство. Школа и университеты готовят людей для жизни в городе, утверждают здесь.

…Приехали как-то в «Ковчег» рабочие, стройматериалы привезли. Остановились у дороги, курят, хозяев ждут. И вдруг со всех сторон начинают подходить дети. С опаской приближаются, молча встают, смотрят. Оглядываются и рабочие, нервничают.

Смотри-ка. Курящие дядьки, - наконец выдыхает кто-то из детей.

Некоторые родители заставляют детей сдавать экзамены в обычных школах, экстерном. Другие - нет. «Дети, которые учатся дома, легко адаптируются к школе, - считает Нина. - Для них это игра: сидеть на одном месте, по команде садиться и вставать… Они играют в нее, а обычные школьники не знают, что может быть иначе».

Свои дома поселенцы называют родовыми поместьями. Сохранится ли род хотя бы в двух поколениях, пока не понять.

Общий дом

Субботним вечером в Общем доме - концерт индийской музыки: на машине «Победа» приезжает старичок-поселенец с православной бородой и в индийской шапочке, сидит на столе, играет на сароде. Человек двадцать слушателей степенно дремлют на полу. На террасе - список концертов и семинаров, расписанный на всю неделю. «У меня в театре часто спрашивают: а что вы там делаете в своей деревне? - смеется Олег. - Ну я и объясняю: концерты, хор, курсы английского и немецкого, сам я пластическую группу веду, детский театр… Не понимают!»

Общий дом строили первым, когда самого поселения еще не было. Строили не только, чтобы жить самим, но чтобы каждый мог проявить себя и стало ясно, кто останется. «Своих» было видно сразу: те, кто действительно хотел экопоселиться, «радостно хватали молотки».

Экопоселение кажется утопией. Миром, созданным по собственным правилам и только для своих. Привычное больше для антиутопий «мы» здесь звучит совершенно всерьез: «Если утром мы вместе собрались строить дом, вечером уже можно крыть крышу».

«Бросить все и уехать в обычную деревню - это не для меня, - говорит Нина. - А здесь я видела людей, к которым еду, и знала, что переезжаю к своим».

Опытным путем доказано, что самое кликабельное время для Instagram - около 20:00. Фото, фильтр, теги - и можно публиковать. Жители большого города, придя с работы, погрузятся в «лайкание» чужой красочной жизни. Примерно в это же время в экопоселении, что находится в 130 километрах от Минска, люди постепенно готовятся ко сну после труда на земле или в мастерской, прежде отужинав едой с грядки. О социальных сетях они, конечно, слышали, но не сделали их отражением эго. Жизненные ценности - штука вообще сугубо индивидуальная. Мы попытались соединить два мира, которые вряд ли когда-то подружатся: свозили столичную девушку-инстаблогера в глушь, дали в руки лопату, заставили печь хлеб и играть с детишками. Что из этого вышло?

Вначале немного информации для понимания происходящего.

Звенящие Ручьи - экопоселение из восьми домов в Гродненской области. Ключевые слова - натуральное хозяйство, здоровый образ жизни, единение с природой. Никита и Наталья Цехановичи - супруги и родители двоих деток по имени Добрыня и Радосвет.

Желающих уйти в глушь много. Поселений с несколькими домами в Беларуси около 20, одиночных - более 100. Найти единомышленников просто: надо зарегистрироваться на специальном сайте и кинуть клич.

Маша - модель, имеет 35 тыс. подписчиков и по 3 тыс. «лайков» под каждой фотографией в Instagram . Она хлопает ресницами, мило закладывает блондинистые волосы за ухо, клацает отманикюренными пальцами по экрану смартфона и размышляет:

- Есть блогеры, которые постят фотки каждый день, делают их одного цвета. Я этого не понимаю. Могу запостить фото и раз в неделю. Мне все равно, сколько у меня подписчиков. Когда-то их было мало - около 10 тыс. Потом становилось все больше и больше.

Я вообще не знала, что у нас есть такие поселения. Знаю, что когда-то первый российский миллионер отказался от всего и уехал жить в село, дом там построил. Это такие же люди?

От дороги до дома Цехановичей - пятиминутный путь по холмам и рощам. Никита обитает здесь почти десять лет, со временем нашел супругу-единомышленницу. Небольшой одноэтажный дом Никита когда-то купил за $300. Починил, обустроил, обставил - все своими руками.

- Я родился в Барановичах, и места мне здесь нравятся: холмы, овраги, речки. Мое существо сразу сказало: хочу жить здесь. Тогда я еще был один.

История знакомства влюбленных романтическая. Произошло это в Индии. «Мы катались на скутере, Наталья обняла меня сзади, и я понял, что все…» - вспоминает Никита. Сама Наталья родом из Санкт-Петербурга, до приезда в поселение «маялась в офисе».

Никита снимает обувь и весь оставшийся день ходит босиком по песку, грязи, колкой растительности.

- Не боитесь повредить ногу или клеща подцепить? - спрашиваем мы, с благодарностью смотря на свои New Balance.

- Чего бояться? Клещи? Они нужны для того, чтобы прививать людей от всякой гадости. В природе же все мудро.

Раньше поселенец работал на производстве мебели, теперь делает мебель для себя. Основная профессия - печник.

- Мы называем наш стиль «ласковый брутал», - глава семейства гладит коричнево-белый комод. - Раньше дышал формальдегидами, смолами и мечтал, что в поселении буду делать мебель из натуральных составляющих.

В планах у хозяина - надстройка второго этажа. А пока все четыре обитателя дома ютятся в одной комнате.

Радушка и Добрыня наполняют комнату ультразвуком голосов, смехом, звоном игрушек и музыкальных инструментов. Гости действуют на них магически. Маша сразу приглянулась Добрыне - ребенок зря времени не теряет и по-всякому ухаживает за барышней и все время проводит только с ней.

- Мне нравится играть с детьми, но своих я пока не хочу, - Маша легко справляется с ролью матери, развлекает детвору и задается вопросом: - А в школу они пойдут? Здесь вообще рядом есть школы?

- В Кореличах есть и белорусскоязычная школа, и обычная. В детский сад они не ходят, а в школу - посмотрим, как дети сами захотят, - говорит Никита. - Добрыня уже умеет читать и писать. Считается, что дети, которые не ходили в детский сад, необщительны. Но общительнее наших деток не сыскать.

- Они же маленькие, не знают пока, хотят ли в школу… - недоумевает девушка.

- Почему? Мы думаем, что учим их, а на самом деле они нас учат. Они чистые, ангелы. Головы не зашлакованы и не задурены. Иногда глаголят такое, что заслушаешься.

- Я хочу дома учиться! - белокурый Добрыня ставит всех на место.

Машу обескураживает еще одна откровенная информация: оба ребенка были рождены в поселении, без помощи врачей.

- Нам говорили, что рожать дома - это безответственно, - объясняет Никита. - Как так? Безответственно - это отдать ребенка и жену в руки тетки, которую, может быть, парень бросил и у нее настроение плохое. Мы готовились к родам год, читали книги, смотрели видео, общались со знающими людьми. Вот она - ответственность.

Когда пришло время, мы зажгли свечи, поставили музыку. Это таинство - появление на свет человека. Непредвиденные случаи? Там, где есть любовь, страху нет места. Если бы что-то пошло не так, в машину - и роддом, конечно.

- А как ваши родители отнеслись к тому, что вы здесь поселились? - Маша меняет тему.

- Сначала с опаской. Думали, что это дурь. У меня просто жизнь такая: несколько институтов не оканчивал, в социуме я себя не видел. Они привыкли, что я весь в исканиях. Потом посмотрели, как и чем мы живем, познакомились с соседями и поняли, что здесь собрались не изгои и маргиналы, а люди, успешные в социуме. Среди соседей есть известные в Беларуси спортсмены, музыканты. Просто им стало скучно в городе, и они нашли для себя что-то более интересное.

- Ничего себе…

«Хлеб - это вообще что-то волшебное. Я надеюсь, ты сегодня это прочувствуешь»

По мнению Натальи, готовить хлеб - святая обязанность женщины. Наши предки тоже придавали этому изделию магический смысл. Молодежи не понять. Сходил в гипер - купил.

- Нет, конечно, я вообще не готовлю, - Маша наблюдает, как Наталья приступает к замешиванию теста. - Дома ем только салаты. А вообще, поесть люблю вне дома.

- Я готовлю для семьи, - говорит Наталья. - Это еда, которая прошла через мои добрые руки с мыслями о любви. А хлеб - это вообще что-то волшебное. Я надеюсь, Маша, ты сегодня это прочувствуешь.

- Социум навязывает мысль, что готовка для женщины - это каторга, - поддерживает супругу Никита. - На плакатах надписи: «Ура, готовить не надо, всей семьей идем в „МакДональдс“!» Все это сделано для того, чтобы стричь капустку.

Итак, запоминайте. Месить тесто для хлеба необходимо в тишине. Сосредоточьте мысли на процессе. Поселенский хлеб готовится на ржаной закваске - туда добавляются мука и вода. Для полезности - еще мед, злаки, зелень, приправы, орехи, изюм и вообще все что угодно.

- Это интересно, - говорит Маша и мнет липкую массу. - Но очень долго… Такое ощущение, что мешу уже полгода.

- Просто почувствуй процесс, - помогает Наталья. - Можешь даже глаза закрыть.

Кухонная идиллия приводит к истине, которую формулирует Никита:

- Женщина создана для радости, любви. Материальное обеспечение - дело мужское. Главное, что должен сделать мужчина, - это создать счастливые условия для жены и детей.

Хлеб готов. Маша рисует на нем солнышко - так надо. Кругляшок отправляется в печь.

«Не едим мясо. Состояние после потребления мяса сравнимо с легким наркотическим опьянением»

Обязательный ритуал перед принятием пищи - встать в круг и прочесть веселый стишок благодарности за еду: «„Дзякуй“ небу и „дзякуй“ земле за все, что есть у нас на столе. И пусть у всех людей на земле будет еда на столе». Машу это смущает.

- Смотрится дико, - признается позже девушка.

Никита и Наталья по-модному не едят мясо. Совсем. На столе всегда стоит растительная и правильная пища, например картофель, грибы, овощи травы. Чай - с липой, чабрецом, малиной и целым списком полезных растений. Белок заменяется другими компонентами.

- Стремимся максимально обеспечить себя своими продуктами. Свой огород, сад. Изучаем дикоросы. Сныть считается сорняком, но на самом деле вкуснее и полезнее весной ничего нет.

- Мы не едим мясо, и дети никогда мяса не ели. Говорят, что это невозможно. Разве наши дети недостаточно активны? Состояние после потребления мяса сравнимо с легким наркотическим опьянением. Мясо переваривается в течение чуть ли не полутора суток. В таком состоянии дети не могут быть активными в принципе. Нам нравится быть здоровыми, и нас радует, что здоровы наши дети.

- Я не смогу без мяса, - у Маши своя позиция. - Хотя у меня есть подруги и друзья - вегетарианцы. Вообще, мне повезло от природы: у меня хороший метаболизм - ем все, что хочу, и не полнею.

За столом поднимается тема зависимости от соцсетей.

- К соцсетям я отношусь положительно, если они доставляют человеку радость, - Никита показывает на ноутбук и другие гаджеты в доме. - Если же в них заходят от безнадежности, от нехватки живых друзей и человек не хочет по-другому реализовать себя в жизни, то грустно… У меня тоже есть страница. Во «ВКонтакте» - 4 тыс. друзей, в группе по печам - столько же. Мы общаемся. Соцсети - это всего лишь инструмент, которым нужно пользоваться правильно. Как топор: если им рубить дрова, то можно сделать много хорошего.

- А мне некогда, - вступает Наталья. - Помыла посуду, прибрала, погуляла в саду, посадила в огороде, пообщалась с родными… Раз в несколько месяцев только захожу с днем рождения кого-нибудь поздравить.

«В любой непонятной ситуации иди в лес. Но сейчас, если человеку плохо, он либо напивается, либо еще что»

На участке поселенцев размером 2 гектара растет, кажется, все возможное в наших широтах - начиная от петрушки и морковки и заканчивая орехами, шелковицей, кизилом. Посажено так, чтобы все попеременно цвело и радовало чуть ли не круглый год.

- У меня была мечта: дети просыпаются и бегут босиком в сад есть ягоды и фрукты. Хочется, чтобы всегда в огороде было изобилие. Есть и экзотические растения: магнолия, гинкго билоба.

Для детей здесь, конечно, раздолье - они бегают, катаются на машинках, смеются.

Маша тоже наслаждается свободой. Успела погулять с собаками…

…побегать по тропинкам, постоять в одуванчиках…

…помыть руки из фотогеничного кувшина…

…поиграть с детьми…

…«поселфиться» с детьми…

…просто «поселфиться»…

…посадить арбуз. Они тут, конечно, небольшие, зато свои. Зеленый росток превратится в зеленую ягоду к концу лета.

- Сажать мне понравилось больше, чем хлеб. Оп - и арбуз уже в земле, - заключает Маша.

А еще девушке надо посадить дерево.

- В любой непонятной ситуации иди в лес, - говорит Никита. - Но сейчас, если человеку плохо, он либо напивается, либо еще что, то есть усугубляет себя. А на самом деле, чтобы выйти из плохого состояния, нужно, наоборот, привести себя в порядок.

Говорят, каждый мужчина должен посадить дерево. Я решил не мелочиться и посадил несколько тысяч деревьев. Дерево Маши будет расти здесь несколько сотен лет. Человек в хорошем смысле связывает себя с этим местом. Это амурский бархат, красивое дерево, из него делают пробки.

«Сил больше нет. Если вы не поможете, остается только повеситься», — говорил в трубке отчаявшийся мужской голос. Многодетного отца загнали в угол

Трудно представить, как нужно было довести неунывающего и уже пережившего много горестей Николая Михнюка, что он решился на такой звонок. Он не боится трудностей. Готов свернуть горы, только бы у детей все было хорошо. Ради детей и живет. Их у него восемь. Младшей, Маше, всего десять лет. В марте будет четыре года, как они остались без мамы. И их жизнь перевернулась.

Оазис посреди разрухи

Хозяйство Михнюков в 60 километрах от Ржева — как оазис в разрухе постапокалипсиса. До асфальтированной дороги, по которой раз в сутки проходит автобус из райцентра, два километра. Деревня, где они живут, уже давно превратилась в хутор. Вокруг никого. Когда-то в деревне было две улицы и несколько десятков домов. Молокозавод. Клуб. Школа. Сейчас о былом напоминают только столбы, внезапно проглядывающие посреди густого леса, проглотившего бывшую деревню. По исчезнувшей улице иногда бродят дикие кабаны. Зимой, бывает, поблизости подвывают волки. В деревне обитаемы еще три дома. В двух живут холостяки-пенсионеры, которые месяцами где-то пропадают. В третий на лето приезжает женщина из города.

Николай возле дома Фото: Станислава Новгородцева для ТД

Дом, доставшийся семье после одинокой старушки, скоро отметит столетний юбилей и уже давно признан аварийным. Но виду не подает. Выглядит крепким и ухоженным. К дому примыкает старенький сарай, где живут козы. Рядом с основным домом — второй. С виду такой же крепкий. Но Николай говорит, что это летняя кухня без фундамента, которую он с сыновьями построил из обрезков дерева с пилорамы. Внутри кухня, телевизор, диван и большой стол, за которым все любят собираться. В красном углу рядом с иконами — большой портрет мамы. Чисто, уютно и пахнет сырниками. «Жена любила порядок и меня и детей приучила видеть в бытовых заботах не рутину, а радость, — говорит Николай. — Умела она оптимистично смотреть на самые простые вещи, находить во всем плюсы. Живем же в глуши, а не в грязи».

Большое семейство

Первым встречать гостей бросается добродушный лохматый Фунтик — пес трудной судьбы. В раннем детстве его утащил со двора бешеный енот. Щенка еле отбили. А всем жителям хутора, и двуногим, и четвероногим, приезжали делать профилактические уколы. Местные еноты не раз таскали кур и оказались совсем не такими милыми и безобидными, как на видеороликах.

У Фунтика по пятницам праздник. Из города возвращаются дети, которые учатся в ржевском колледже и на неделе живут в общежитии. В доме опять становится шумно и пахнет вкусной едой. В будни в деревне обитают папа Николай, самый старший сын, 25-летний Коля, и самая младшая — всеобщая любимица Маша. Папина копия. С таким же лукавым прищуром и длиннющими ресницами.

Слева направо: Коля, Маша, Николай, Сережа и Антон смотрят фильм Фото: Станислава Новгородцева для ТД

Двое старших сыновей, Иван и Вова, выросли и уехали работать в Москву. В деревне появляются нечасто. Ксюша и Надя уже третий год учатся во Ржеве на парикмахеров. Сергей и Антон после девятого класса осенью пошли учиться на сварщиков. Выбор профессий во Ржеве невелик, а учить детей далеко от дома Николаю не по карману. Девочки хорошо учатся и получают гигантскую стипендию — 452 рубля в месяц.

Пока жива была Анна, основные заботы по дому и детям были на ней. Основной заработок — на нем. Николай много работал. Уж чего, а работы Михнюки никогда не боялись. Рассчитывали на себя. У обоих золотые руки. И только посмеивались, когда очередной встречный спрашивал: «Вы что, предохраняться не умеете?» Этот вопрос им задавали десятки раз с разными интонациями: любопытством, возмущением, иронией, злостью.

Без мамы

В тот страшный день, 7 марта 2015 года, Николай был на заработках в Москве, на стройке туннеля. Позвонил растерянный Вова: «Папа, маме плохо совсем». Николай бросился звонить Анне. Та едва прошелестела, что чувствует себя неважно, но и тут оптимистично пообещала, что все будет хорошо. Через несколько часов Вова позвонил снова и убитым голосом сказал, что мама не дышит. Николай заметался, выясняя, как ему поздним вечером выбраться из Москвы. Последний автобус до Ржева уже ушел. Начальник участка недовольно пробурчал, что Михнюк мог бы и смену доработать, чего теперь спешить. Николай добрался до Волоколамска и понял, что до утра транспорта в сторону дома не будет. Бросился на шоссе к патрулю ДПС: «Помогите добраться к детям». Те тормознули попутку.

«Если бы я был дома, я повез бы ее в город, на руках бы понес». Дети вызвали скорую, вызвали фельдшера из ближайшего фельдшерского пункта. Фельдшера долго не было. Скорая приехала спустя много часов, когда оставалось только зафиксировать смерть от сердечной недостаточности. Анне было всего сорок.

Николай и пес Фунтик Фото: Станислава Новгородцева для ТД

Николай бросил заработки, вернулся в деревню, к детям. Пытался найти хоть какую-то работу в округе. Тщетно. Перспектив никаких. За десять лет, которые Михнюки живут в своей деревне, работы в округе не стало совсем. Закрылся совхоз, свиноферма, пилорама, производство древесного угля, где Николай работал со старшими сыновьями. Все попытки заезжих предпринимателей построить то птицеферму, то коровник заканчиваются неудачей. Три года Михнюки питаются с огорода, а единственный их доход — пенсия по потере кормильца. Большой ухоженный участок. Теплицы, парники, гряды. Дорожки, цветники, беседка. Словно сошедшие с картин деревья. Сказка. Из которой Николай мечтает уехать, чтобы не растерять детей. Самая большая головная боль — школа, до которой не добраться.

Сдайте в интернат

Первые приключения со школьным автобусом начались еще в 2014 году. Тогда в семье было пятеро школьников. Нарядные ребята утром 1 сентября вышли на остановку. А автобус не пришел. Не было автобуса и на следующий день, и через неделю. Анна звонила в школу и главе района, просила, требовала, ругалась, умоляла. Ответ был короткий: «Делать остановку у вашей деревни считаем нецелесообразным». Пусть дети живут в интернате. Чтобы забрать детей, автобусу нужно было сделать крюк в пять километров. Школа была готова потерять пятерых из своих тридцати учеников, только бы маршрут не менять. Анна в отчаянии написала на телевидение, и через несколько дней в кабинете у главы района появилась съемочная группа НТВ. Автобус вернули.

Ксюша плетет косы Маше Фото: Станислава Новгородцева для ТД

Пропустив три недели, дети вернулись в школу. Сначала школу окончил Вова, потом Надя и Ксюша. Каждый год Николаю приходилось биться за школьный автобус и право детей учиться в школе и жить дома, в семье. Смерть мамы их еще больше объединила. Весной 2018 года Сергей и Антон окончили девять классов и поступили в колледж. В семье осталась только одна школьница — младшенькая Маша. Николаю еще в мае сказали, что рассчитывать в следующем учебном году на автобус бессмысленно: за одним ребенком точно никто заезжать не будет. Стоит уже перестать сопротивляться и отдать девочку в интернат на пятидневку. Мол, ничего там с ней не случится и косички будут заплетать не хуже вашего.

Разорвать порочный круг

Отдавать дочку в интернат Николай категорически не хотел. Но и без школы ребенка не оставишь. Тогда-то он и совершил тот отчаянный звонок. Силы кончились. Руки опустились. Он предвидел, что так будет, предвидел и боялся. Еще за год до этого выставил их дом на продажу, писал письма губернатору и главе района и просил помочь перебраться ближе к райцентру. Дом и так давно был признан аварийным, а семья стояла в очереди на улучшение жилищных условий. Николаю обещали то квартиру, то помощь с приобретением дома. Но ничего не менялось. Единственный заинтересовавшийся покупатель предлагал им продать все хозяйство за сумму, на которую не купить и корову. А самим необходимую сумму не собрать.

Дома на окраинах Ржева стоят от 700 тысяч за крошечную халупу. Материнского капитала не хватало даже на это. Сбережений у Михнюков не осталось, кредит многодетному неработающему папе ни один банк не даст. Найти работу, не выбравшись с хутора, просто невозможно. На заработки далеко от детей и хозяйства не уедешь. Круг замкнулся.

Николай Фото: Станислава Новгородцева для ТД

Николай нашел в интернете фонд «Константа» и позвонил. Говорит, что тогда это был крик души. От отчаяния, что Машу заберут в интернат. Даже не думал, что его услышат и откликнутся. Но через пару недель к ним в гости приехали сотрудники «Константы». А еще через месяц раздался совсем неожиданный звонок: «Есть человек, который хочет отдать вам машину. Вы не против?» Даже уже получив ключи от десятилетнего «Фольксвагена Пассата», Николай не мог поверить в происходящее.

В новом году Николай Михнюк с детьми переберется в новый дом. Дети из общежития вернутся домой. И больше никто не будет угрожать семье забрать Машу в интернат. Фонд «Константа» собрал недостающую сумму, чтобы Михнюки смогли переехать из умирающей деревни поближе к цивилизации.

Фонд «Константа» — единственный в миллионной Тверской области оказывает системную многостороннюю помощь семьям с детьми, попавшим в трудную ситуацию. Иногда от благополучия до кризиса всего одно мгновение — пожар, болезнь, потеря работы, смерть близкого. Все может пойти наперекосяк, если вовремя не протянуть руку помощи.

«Константа» помогает юридически и материально, привозит продукты, помогает сделать ремонт, восстановить дом и даже вылечиться от алкоголизма, если подопечный готов лечиться, но сам не справляется. Фонд делает все, чтобы дети остались в семье, а семья перестала тонуть. Давайте поможем самой «Константе» выжить, работать — протягивать спасательный круг тем, кому нужна помощь. Пожалуйста, оформите ежемесячное пожертвование на любую сумму!