Страница 1 из 5

О ВЕРЕ

Прозрение

В одной московской школе перестал ходить на занятия мальчик. Неделю не ходит, две...

Телефона у Лёвы не было, и одноклассники, по совету учительницы, решили сходить к нему домой.

Дверь открыла Левина мама. Лицо у неё было очень грустное.

Ребята поздоровались и робко спросили;

Почему Лёва не ходит в школу? Мама печально ответила:

Он больше не будет учиться с вами. Ему сделали операцию. Неудачно. Лёва ослеп и сам ходить не может...

Ребята помолчали, переглянулись, и тут кто-то из них предложил:

А мы его по очереди в школу водить будем.

И домой провожать.

И уроки поможем делать, - перебивая друг друга, защебетали одноклассники.

У мамы на глаза навернулись слёзы. Она провела друзей в комнату. Немного погодя, ощупывая путь рукой, к ним вышел Лёва с повязкой на глазах.

Ребята замерли. Только теперь они по-настоящему поняли, какое несчастье произошло с их другом. Лёва с трудом сказал:

Здравствуйте.

И тут со всех сторон посыпалось:

Я завтра зайду за тобой и провожу в школу.

А я расскажу, что мы проходили по алгебре.

А я по истории.

Лёва не знал, кого слушать, и только растерянно кивал головой. По лицу мамы градом катились слёзы.

После ухода ребята составили план - кто когда заходит, кто какие предметы объясняет, кто будет гулять с Лёвой и водить его в школу.

В школе мальчик, который сидел с Лёвой за одной партой, тихонько рассказывал ему во время урока то, что учитель пишет на доске.

А как замирал класс, когда Лёва отвечал! Как все радовались его пятёркам, даже больше, чем своим!

Учился Лёва прекрасно. Лучше учиться стал и весь класс. Для того, чтобы объяснить урок другу, попавшему в беду, нужно самому ого знать. И ребята старались. Мало того, зимой они стали водить Лёву на каток. Мальчик очень любил классическую музыку, и одноклассники ходили с ним на симфонические концерты...

Школу Лёва окончил с золотой медалью, затем поступил в институт. И там нашлись друзья, которые стали его глазами.

После института Лёва продолжал учиться и, в конце концов, стал всемирно известным математиком, академиком Понтрягиным.

Не счесть людей, прозревших для добра.

Разве это друг?

О одной стране учёные создали робота, который способен обучаться. Назвали его Сайком. Сайк может любую информацию запомнить и на любой вопрос ответить. Ну прямо отличник, только из металла и пластика.

Он и послушнее тебя. Ты чем взрослее становишься, тем своевольнее и упрямее. А Сайк только по заложенным в него программам действует. Даже доброе дело не сделает, если не прикажут.

Стоит слепой на перекрестке и не может улицу перейти - светофора не видит. Ты быстро сообразишь, что нужно делать, правда? А у Сайка не так. Если это программой не предусмотрено, будет сам, как светофор, стоять и огоньками помаргивать.

Спросили Сайка:

Кто твои родители? Он ответил:

У меня нет родителей. Я компьютерная программа, а не живое существо.

А что ты можешь?

Я помню то, чему меня научили. Могу воспринимать различную информацию и обрабатывать её.

Спросили компьютерного мальчика:

Сайк, какие у тебя задачи?

Постоянно накапливать знания и делиться ими с людьми.

Знания - это, конечно, хорошо... Да разве только в них дело? Что они без сердечности и доброты?

Хотел бы ты такого друга? Вряд ли. Души в нём нет. Любить не может. А без любви - разве это друг?!

Да и вообще, если не любить, зачем тогда жить?

Мой гриб! Мой!

Дедушка с внуком пошли в лес за грибами. Дед - грибник опытный, знает лесные секреты. Ходит он хорошо, а вот нагибается с трудом - спина может не разогнуться, если резко наклониться.

Внук же юркий. Заметит, куда дедушка устремился, - и тут как тут. Пока дедушка поклон грибку сделает, внук уже кричит из-под куста:

Мой гриб! Я нашёл!

Промолчит дедушка и опять отправляется на поиски. Только увидит добычу, внук опять:

Мой гриб!

Так и вернулись домой. Внучек показывает маме полную корзинку. Та радуется, какой у неё грибник замечательный. А дедушка с пустым лукошком вздыхает:

Да... Годы... Староват стал, староват... Но, может, дело совсем не в годах, да и не

в грибах? И что лучше - пустая корзина или пустая душа?

Заблудилась душа.

Плачет малыш - потерял маму. Не знает ни адреса, ни фамилии отца своего. Куда идти? Незнакомые люди берут его за руку, ведут. Куда? Зачем? Нынче всякое случается. Потом будут объявления в газетах, по телевидению: потерялся мальчик таких-то лет, одет так-то...

Заблудились и мы. Плачет наша душа, беспомощная в невидимом мире духов. Не знает ни имени Отца своего Небесного, ни вечного Отечества. Не знает, зачем ей дана жизнь...

Над оврагом.

Был выпускной бал. Птенцы выпорхнули из гнезда. Тайком выпили. Закружилась голова. И не только от вина - от переизбытка сил, желания полёта. А тут ещё чья-то машина с заведённым мотором. Хозяина не видно. Ну, теперь весь мир - их!

Садись! Поехали! Ха-ха!

А бал в разгаре. Кто-то впервые шепчет нежные слова, кто-то делится мечтой... Поворот. Ещё поворот.

Там же мост! Стой! Жми на тормоза!!! Стой же, сто...

Их оплакивал весь город. Засыпал могилы цветами. Через день-другой цветы завяли...

Кому послужили, сынки? Так и не взлетели... Не свили своего гнезда, не вырастили птенцов...

Когда идёшь по мосту, жуть охватывает. Словно слышится чей-то стон. Овраг глубок. Думаешь о других оврагах, невидимых.

Мотор вздорных желаний набирает обороты... Где же тормоза? Впереди - пропасть! Господи, вразуми!

Улыбка.

Их двери были напротив. Они частенько встречались на лестничной площадке. Один проходил мимо, нахмурив лоб, и даже взглядом не удостаивал соседа. Всем своим видом он говорил: мне не до вас. Другой приветливо улыбался. С его языка уже готовы были сорваться пожелания здоровья, но, видя холодную неприступность, он опускал глаза, слова застревали в горле, а улыбка гасла.

Так проходили годы. Мелькали дни, похожие один на другой. Соседи старились. При встрече доброжелательный уже не ждал приветствия и лишь учтиво уступал дорогу. Но однажды в гости к нему приехала внучка. Она вся светилась, будто солнышко сияло в её глазах и улыбке. Когда малышка встретила угрюмого соседа, она радостно воскликнула:

Здравствуйте!

Незнакомец остановился. Этого он никак не ожидал. На него смотрели синие, как васильки, глаза. В них было столько нежности и ласки, что этот суровый человек даже смутился. Он не умел говорить с соседями и детьми. Он привык только приказывать. Никто не смел заговаривать с ним без разрешения секретарши, а тут какая-то кнопка... Промычав что-то невнятное, он поспешил к машине, которая ожидала его у подъезда.

Когда важная персона уселась в "Мерседес", девочка помахала вслед рукой. Угрюмый сосед сделал вид, что не заметил этого. Мало ли какая мелюзга мелькает за стеклами иномарки.

Встречались они довольно часто. Лицо девочки каждый раз озарялось радостной улыбкой, и от её неземного света у соседа становилось теплее на душе. Ему это стало нравиться, и однажды он даже кивнул в ответ на звонкое приветствие.

Вдруг встречи с малышкой прекратились. Суровый заметил, что в квартиру напротив приходит врач.

При встрече доброжелательный всё так же учтиво пропускал соседа вперёд, но был почему-то без внучки. И тут угрюмый понял, что именно её улыбки, её машущей ручонки ему теперь и не хватает. На работе его по-деловому приветствовали, вежливо улыбались, но это были совсем другие улыбки.

Так и шли однообразные, скучные дни. Однажды суровый не выдержал. Увидев соседа, он слегка приподнял шляпу, сдержанно поприветствовал его и спросил:

А где же ваша внучка? Что-то её давно не видно.

Она заболела.

Вот как?.. - его огорчение было совершенно искренним.

Когда в следующий раз они встретились на площадке, угрюмый, поздоровавшись, открыл "дипломат". Порывшись в бумагах, он достал плитку шоколада и пробормотал смущенно:

Передайте вашей девочке. Пусть поправляется.

И торопливо засеменил к выходу. У деликатного увлажнились глаза и комок подступил к горлу. Он даже не смог поблагодарить, лишь пошевелил губами.

После этого, встречаясь, они уже говорили друг другу добрые слова, и суровый спрашивал, как себя чувствует внучка.

А когда девочка выздоровела и они встретились, малышка бросилась к соседу и обняла его. И глаза этого сурового человека увлажнились.

Птички.

Прилетели птички, пощебетали. То ли поприветствовали, то ли намекнули, что им чего-нибудь поклевать хочется. А я поленился с постели встать и выйти на балкон.

Птички пощебетали и улетели. Кто-то другой покормит их, проявит заботу, тот, у кого сердце проснулось.

Где они теперь? К кому их Бог послал? В чьё сердце они стучатся?

Крестик.

В четыре года Дениска остался без матери. А про отца он вообще ничего не знал. Мать совершила страшное - убила женщину. Все отказались от неё и от Дениса. Чего он навидался в своих скитаниях по детским приютам, вряд ли кто сможет рассказать. А сам мальчик об этом вспоминать не хотел.

В конце концов Дениска оказался во втором классе школы-интерната. Как-то воспитательница, помогая ему одеться, заметила у него на худущей груди крестик на шнурочке.

Кто тебе его подарил?

А ты знаешь, Кто это?

Знаешь, за что Его распяли на кресте? Денис ничего не знал, но почему-то ему

захотелось носить крестик у сердца.

Мать недавно выпустили из колонии, живёт неизвестно где, а крестик - здесь. Только порой приходится отдавать: захотелось его поносить и Диме, и Вове, и другим... Как откажешь? Ребятам тоже досталось... У Вовы мама из квартиры сделала притон. У Димы, хотя и был свой дом, но жил он там, как брошенный, часто голодал. Вот и передают друг другу крестик по очереди. Согревает...

Душа - христианка

Семья была неверующей. Как-то проходили они мимо храма. Зазвонили колокола. Сынишка лет шести неожиданно встал на колени прямо на улице и стал креститься. Никто его этому не учил. Может, видел где? Вдруг - сам!

Окружающие стали оглядываться на них. Мать возмутилась:

Встань сейчас же! Не позорь нас! А малыш ей в ответ:

Что ты, мама?! Это же Церковь!

Но ни мать, ни отец не поняли его. Взяли мальчика за руки и увели.

Христос же говорил: "Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное". Увы, родители не ведали этих слов и увели младенца от Христа.

Неужели навсегда?

Детская исповедь

В детском доме батюшка со светлой душой окрестил сразу целую группу. Воспитательницу, которая для детей стала крёстной, они стали называть мамой. Группа была дружная. Конечно, и у них всякое бывало: могли и поссориться, и подраться. А потом опомнятся и друг другу руки протягивают:

Прости меня.

И ты прости.

Однажды появился среди них новенький и принёс с собой какой-то другой, недобрый дух.

Пропал у одного мальчика плеер. Кто взял? Без доказательств грешно кого-то обвинять. Пропал и пропал. А тут как раз пришло время детской исповеди, к которой все давно готовились. И вдруг этот новенький на исповеди признался батюшке:

А потом ребятам:

Это я, я взял! Простите...

Все замерли. Мальчик, у которого плеер исчез, сказал:

Пусть он будет твоим.

Минута была удивительная. А одна девочка этому мальчику свой плеер отдала.

Не будем называть их имена. Зачем? Их знает Бог. И того, кто прощения просил, и тех, кто друг другу плеер передаривал.

Спаси, Господи!

Однажды зимой ребят, которые ловили рыбу, унесло на льдине в море. Когда стемнело, дома спохватились, что детей нет, и подняли шум. К поискам подключилась авиация. Но попробуй, найди в темноте. Летчик может прямо над ребятами пролететь и не заметить их. Вот если бы у них фонарик был или радиопередатчик. Сигналили бы: "SOS! Спасите наши души..."

Был и такой случай: заблудилась девушка-геолог. Кругом тайга. Куда идти - не знает.

Девушка была верующей и стала молиться святому Николаю Чудотворцу, зная, что он всем помогает. От всего сердца молилась. Вдруг видит - старичок идёт. Подходит к ней и спрашивает:

Куда ты, милая?

Она рассказала, что с ней случилось, и попросила показать дорогу к какому-нибудь селению.

Старичок объяснил, что вокруг селений нет.

А ты, - говорит, - поднимись на эту горку, увидишь домик. Там люди есть.

Девушка посмотрела на горку, обернулась, чтобы поблагодарить старца, а того уже нет, словно и не было.

За горкой она на самом деле нашла избушку, в которой её ласково встретили, накормили и обогрели. Ей сказали, что старец был прав, - вокруг на триста километров нет никакого жилья. Что было бы с девушкой, если бы она не помолилась?

А чем закончилась история с мальчиками? К сожалению, они не умели молиться, родители их не научили. Но у одного из них была верующая бабушка. Она всю ночь просила за них Божию Матерь, нашу Помощницу и Заступницу. Молилась она и Господу нашему Иисусу Христу, умоляла Его спасти ребят...

Наутро мальчишек обнаружили и сняли со льдины. Впрочем, такие истории происходят не только на море.

Вся наша жизнь подобна бушующему морю греха, способному поглотить всякую душу, если она не взывает к Богу: "Спаси, Господи!"

Глас вопиющего

Ей никто не верил. Она заходила в дома, стучала в окна, взывала к каждому встречному:

Спасайтесь! На реакторе беда! Вокруг.- смерть! Бегите, закройте форточки, двери, уведите детей с улицы, уходите, уезжайте!

Был воскресный день. Ярко светило солнце. Детишки играли на улице. Какая беда? Что вы?! Нам бы сказали, объявили по радио... Есть же, в конце концов, начальство. Не поднимайте панику, девушка! Вы не перегрелись на солнце?

А она всё взывала к людям... Знала, что находиться на улице опасно, что можно схватить смертельную дозу этой погибели, но всё ходила... Девушка видела, что никто не слушает её, не верит ей, но она говорила каждому встречному:

Спасайтесь!

Не так ли вестников Православия встречали и встречают неверием? Их бросали в клетки с дикими зверями, сжигали, загоняли живыми под лёд, гноили в тюрьмах, а они стучались в каждый дом и взывали:

Спасайтесь! Враг рода человеческого не дремлет и ловит каждую душу. Припадите к Богу! Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное.

Глас вопиющего в пустыне...

Миг, только миг...

Внук, которого я когда-то учил ходить, незаметно вырос. Вытянулся, стал выше меня, но не хочет учиться ходить перед Богом. Скажешь ему что-нибудь, а он гордо отвечает:

Ладно, разберёмся.

Он с собой на "вы".

Вечерами внук часто гулял с товарищами. Мы с бабушкой никогда не отпускали его без благословения, которое он снисходительно принимал. Вообще-то он неразговорчив, но однажды вернулся взволнованный и рассказал такую историю.

Дом был уже недалеко. Улица пустынна: ни людей, ни машин. Осталось только перейти трамвайные пути - и вот он, родной двор. И вдруг - ба-бах! Перед самым его носом упала бутылка, брошенная каким-то пьяным с четвёртого этажа, и разбилась вдребезги! Ещё немного - и она бы угодила ему в голову.

Миг... Всего миг отделял его от гибели, всего полшага... Внук огляделся. Наверху продолжали пировать. Вокруг - никого. Кто бы помог ему? Да и можно ли было помочь? Но кто-то дал парню этот спасительный миг.

Теперь, перед тем как выйти из дома, он говорит как бы невзначай:

Ну, я пошёл!

Это значит, благословите, бабушка и дедушка. И стоит пряменько. Уже на "вы" с благословением.

Если поверим

Договорились ребятишки играть в "жмурки". Одному завязали глаза полотенцем. Убедились, что подсматривать не может, закружили его и разбежались кто куда. Стали звать, хлопать в ладошки, чтобы он по звуку их ловил. Мальчуган с завязанными глазами пытался их схватить, бросался на каждый шорох. А ребята вдруг притихли - и ни звука, как будто никого нет. Но мальчик уверен, что они рядом. Не видит, но верит, что они здесь.

Вера и есть уверенность в невидимом, как в видимом.

Мама уложила младенца спать, спела ему колыбельную, перекрестила, поцеловала и вышла в соседнюю комнату. Малыш не видит её, но верит, что мама рядом. Стоит её позвать, и она придёт.

Так и Бога, и Заступницу нашу Богородицу мы не видим, но Они рядом. Лишь только позовём - будут с нами, хотя мы Их и не увидим.

Ожидание

Придут к тем, кто верит в Них. И придут, и помогут, и защитят.

Если поверим.

Весёлая компания - трое парней и три девушки - ехали в автобусе на золотые пляжи Флориды. Их ожидали ласковое солнце, тёплый песок, голубая вода и море удовольствий. Они любили и были любимы. Окружающим они дарили радостные улыбки. Им хотелось, чтобы все вокруг были счастливы.

Рядом с ними сидел довольно молодой человек. Каждый всплеск радости, каждый взрыв смеха болью отражался на его мрачном лице. Он весь сжимался и ещё больше замыкался в себе.

Одна из девушек не выдержала и подсела к нему. Она узнала, что мрачного человека зовут Винго. Оказалось, что он четыре года просидел в нью-йоркской тюрьме и теперь едет домой. Это ещё больше удивило попутчицу. Почему же он такой унылый?

Вы женаты? - спросила она.

На этот простой вопрос последовал странный ответ:

Не знаю.

Девушка растерянно переспросила:

Вы этого не знаете? Винго рассказал:

Когда я попал в тюрьму, я написал своей жене, что буду долго отсутствовать. Если ей станет трудно меня ждать, если дети начнут спрашивать обо мне, и это причинит ей боль... В общем, если она не выдержит, пусть с чистой совестью забудет меня. Я смогу это понять. "Найди себе другого мужа, - писал я ей. - Даже можешь мне об этом не сообщать".

Вы едете домой, не зная, что вас ждёт?

Да, - с трудом скрывая волнение, ответил Винго.

Неделю назад, когда мне сообщили, что благодаря хорошему поведению меня отпустят досрочно, я написал ей снова. На въезде в мой родной город вы заметите у дороги большой дуб. Я написал, что если я ей нужен, то пусть она повесит на нём жёлтый платочек. Тогда я сойду с автобуса и вернусь домой. Но если она не хочет меня видеть, то пусть ничего не делает. Я проеду мимо.

До города было совсем близко. Молодые люди заняли передние места и стали считать километры. Напряжение в автобусе нарастало. Винго в изнеможении закрыл глаза. Осталось десять, затем пять километров... И вдруг пассажиры вскочили со своих мест, стали кричать и танцевать от радости.

Посмотрев в окно, Винго окаменел: все ветки дуба были сплошь усеяны жёлтыми платочками. Трепеща от ветра, они приветствовали человека, вернувшегося в родной дом.

Как же встретит нас Господь, если мы с раскаянием вернёмся к Нему?

С радостью, ибо Он Сам обещал: "На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках".

Хоть каждый день

тучку он до сих пор помнит, хотя прошло уже лет тридцать. Было это в деревне Даниловичи, что под Гомелем.

Забыли люди Бога. Реки стали поворачивать, моря создавать. Возомнили себя богами. Как их вразумить?

И наступила засуха. За месяц не выпало ни капли дождя. Травы поникли и пожелтели, всё жито сгорело. Как быть? Погибнет урожай - не миновать голода. И поплели колхозники к председателю с просьбой разрешить им отслужить в поле молебен с батюшкой, иконами и церковными песнопениями. А времена тогда были страшные. Власти старались оставшиеся церкви закрыть, а чудом уцелевших священников разогнать, чтобы и духа православного на земле не осталось.

Председатель был в полном отчаянии. И план выполнять надо, и голода боится, и властей безбожных. И людей жалко - каквыживут? Махнул рукой - служите свой молебен!

Три дня всем миром постились, даже скотину не кормили. А на небе - ни облачка. Наконец, с иконами и молитвами пошли люди в поле. Впереди - отец Феодосии в полном облачении. Все взывают к Богу, все души словно в одну слились в покаянии: "Прости нас, Господи, вздумали жить без Тебя. Господи, помилуй..."

И вдруг видят - на горизонте появилась тучка. Сначала маленькая, а потом всё небо над полем заволокло. Как же все они к Богу взывали! И пошёл дождь. Да не просто дождь, а настоящий ливень! Напоил Господь землю.

Председатель радовался: "Молитесь хоть каждый день!" И что удивительно - в соседних районах ни одной капли не упало.

Пять лет было тогда сыну отца Феодосия. Теперь он сам стал батюшкой. Зовут его отец Фёдор. Спросишь его про тучку, озабоченное лицо и просветлеет. Можно ли забыть тот ливень Божественной благодати? Теперь отец Фёдор храм Всех Святых строит, чтобы люди от духовной жажды не погибли.

Щит

Отправлялся на Крымскую войну полковник Андрей Карамзин, сын известного историка, написавшего знаменитую "Историю государства Российского". Как защитить жизнь дорогого брата? Сестры вшили ему в мундир девяностый псалом, в котором такие слова:

Прибежище моё и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю! Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его.

Такова была вера в православных семьях: святые слова защитят лучше любого щита.

Андрей Карамзин во всех сражениях оставался невредим. Но однажды перед боем он поленился переодеться в тот мундир, где были спасительные строки, и в самом начале битвы был убит наповал.

Случайно ли это?

Со святыней

Враг целился прямо в сердце. Он бил наверняка, без промаха. Но пуля не коснулась груди офицера, она застряла в медной иконе святителя Николая. Офицер Борис Савинов прошёл с этой святыней страшными дорогами войны - от Москвы до Кенигсберга, воевал под Сталинградом, на Южном и Белорусском фронтах. Был несколько раз ранен, лежал в госпиталях, но сердце его на всех огненных дорогах охраняла икона Николая Чудотворца. Охраняли его и молитвы, ибо он с детства был верующим, даже диаконом до войны успел стать. Охраняли Бориса и молитвы его деда и отца, расстрелянных после революции за то, что они были священниками. Но у Бога нет мёртвых. У Него все живы. Разве не молились они за своего внука и сына, когда тот шёл в бой, когда в него целился враг?

Веря в Бога, надеясь на Него, офицер был поразительно смел. Если бы он надел все свои боевые награды, то грудь его засияла бы. Был у него и редкий орден Александра Невского, и ордена Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны первой и второй степени, и множество медалей. После войны храбрый офицер стал священником. Отец Борис восстанавливал церковь в деревне Турки под Бобруйском, затем в городе Мсти-славле. Теперь он священник в Могилёве.

А икона, спасшая его, хранится в Троице-Сергиевой Лавре.

Дуэль

Они пытались спастись. Таких людей называют беженцами. Но какие они беженцы? Многие из них не то что бегать - ходить не умели. Их держали на руках, прижав к груди. И всё-таки они спасались бегством.

За каждый метр Крыма шли бои. Детей, беспомощных стариков, раненых, - тех, кто не мог сражаться, - посадили на корабли, чтобы переправить на Таманский полуостров. Там было спасение. Но туда ещё надо было доплыть. А над Крымом бушевала смерть. Накануне корабль с тяжелоранеными был потоплен фашистской авиацией. Только бы миновать Керченский пролив...

Вдруг в небе появились немецкие самолёты. Погода была ясная, видимость - отличная. Пролетая над самой палубой, мастера смерти видели детские головки, носилки с больными, быть может, видели лица детей, объятых ужасом. И, глядя на беззащитных, они равнодушно сбрасывали бомбы и нажимали на гашетки пулемётов.

С грохотом проносились над головами детей фашисты, сбрасывая свой смертоносный груз, а затем вновь набирали высоту, чтобы, развернувшись, как следует прицелиться и на этот раз не промахнуться.

Беженцы не могли видеть глаз своих убийц, закрытых шлемами. Что было в этих взглядах? Азарт игроков, оттачивающих своё мастерство? Ненависть? Желание уничтожить именно детей, чтобы у этого народа не было будущего? Или они автоматически выполняли бесчеловечный приказ? Это так просто - нажать, как в компьютерной игре, кнопку. Взорвётся бомба, и кого-то уже не будет в живых. Вновь и вновь набирали они высоту и разворачивали самолёты...

И тут на дуэль с летающей смертью вышла маленькая девочка. Она встала на носу корабля и... начала молиться. Фашисты засыпали её свинцом. Она отвечала им молитвой. Вой и грохот разрывающихся бомб, стрекот пулемётов заглушали слова, но девочка продолжала молить Господа о помощи.

Корабли выпустили дымовую завесу. Как ненадёжна эта защита, которая может рассеяться в любой момент... Но Бог, услышав слова детской молитвы, повелел ветерку так обдувать корабли, чтобы дым закрыл их, и фашисты понапрасну разбросали свой смертоносный груз.

Фашистские самолёты убрались восвояси, не повредив ни один из кораблей, не задев молящуюся девочку. Они улетели. Но что эти лётчики скажут Создателю, когда предстанут перед Ним?

Беженцы целыми и невредимыми сошли на берег. И каждый со слезами благодарил малышку, что-то дарил ей, ибо все понимали, что произошло чудо: детская молитва спасла от верной гибели тысячи людей.

Мы не знаем имени этой девочки. Она была так мала... Но какая огромная, спасительная вера жила в её сердце!

Возвращение к жизни

По мотивам рассказа А. Добровольского "Серёжа"

Обычно кровати братьев стояли рядом. Но когда Серёжа заболел воспалением легких, Сашу переселили в другую комнату и запретили тревожить малыша. Только просили молиться за братишку, которому становилось всё хуже и хуже.

Как-то вечером Саша заглянул в комнату больного. Серёжа лежал с открытыми, ничего не видящими глазами и едва дышал. Испугавшись, мальчик кинулся к кабинету, из которого доносились голоса родителей. Дверь была приоткрыта, и Саша услышал, как мама, плача, сказала, что Серёжа умирает. Папа с болью в голосе ответил:

Что ж теперь плакать? Его уже не спасти...

В ужасе Саша бросился в комнату сестрёнки. Там никого не было, и он с рыданиями упал на колени перед иконой Божией Матери, висевшей на стене. Сквозь всхлипывания прорывались слова:

Господи, Господи, сделай так, чтобы Серёжа не умер!

Лицо Саши было залито слезами. Вокруг всё расплывалось, как в тумане. Мальчик видел перед собой лишь лик Божией Матери. Чувство времени исчезло.

Господи, Ты всё можешь, спаси Серёжу!

Уже совсем стемнело. Обессиленный, Саша с трупом встал и зажёг настольную лампу. Перед ней лежало Евангелие. Мальчик перевернул несколько страниц, и вдруг взгляд его упал на строку: "Иди, и как ты веровал, да будет тебе..."

Словно услышав приказ, он пошёл к Серёже. У постели любимого брата молча сидела мама. Она подала знак: "Не шуми, Серёжа уснул".

Слова не были произнесены, но этот знак был, как луч надежды. Уснул - значит, жив, значит, будет жить!

Через три дня Серёжа уже мог сидеть в постели, и детям разрешили бывать у него. Они принесли любимые игрушки брата, крепость и домики, которые он до болезни вырезал и склеивал, - всё, чем можно было порадовать малыша. Сестрёнка с большой куклой встала около Серёжи, а Саша, ликуя, сфотографировал их.

Это были мгновения настоящего счастья.

Вознесли

Незадолго до того, как это произошло, Саша сказал маме:

Я видел во сне двух святых Ангелов. Они взяли меня за руки и понесли на небо.

Через два дня его убили. Убили ребята чуть постарше, позарились на его новую куртку. Мама долго копила на неё деньги, подарила сыну и вот...

Как могло такое случиться?

Мама рассказывала, что ещё совсем маленьким Саша любил бывать в церкви. Старался не пропустить ни одной воскресной службы. Потом стал посещать воскресную школу...

Может быть, мальчик уже был готов к встрече со Спасителем.

Это знает только Бог.

Царство тебе Небесное, Сашенька!

В горний мир

Одному мальчику захотелось покататься с горки на санках. И санки есть, и гора недалеко, да родители не отпускают - боятся, что заразится от сверстников чем-нибудь опасным для души. Насмотрится дурных примеров или слово скверное услышит, а оно, как семя, полежит-полежит, да и вырастет. И начнет хороший мальчик говорить грубости или поступать не по заповедям любви. Детская душа - как поле вспаханное. И доброе семя, если в него попадёт, прорастает, и сорняк любой. Вырвать же осот, когда он колючим станет, непросто. Вот и оберегали своего ребёнка родители, чтобы с высот детской чистоты не скатился он в пропасть греховную.

Но мальчик есть мальчик. Покататься так хочется! А тут пришло время Великого поста. Народ в те времена строго пост соблюдал. Даже на ледяную гору детвору не пускали. Палкой её загораживали, чтобы не катались. И решил Ганя, что теперь можно, так как там - никого. Взял санки - и на гору.

Но может ли получиться что-либо доброе без благословения родителей и их разрешения? Да и Господь не позволяет в Великий пост забавами заниматься. Раньше, когда люди Бога не забывали, даже театры в эти дни закрывали. Народ усердно молился, больных навещал, нищим помогал, Священные книги читал и в церковь ходил.

Но мальчуган, нарушив вековые обычаи, решил по-своему поступить. Помчался он с ледяной кручи и налетел на ту самую палку, что гору закрывала. Да не просто на палку, а на гвоздь, торчащий из неё. И штаны порвал, и новые валенки пропорол, и ногу поранил. Кровь бежит, больно... Но больше всего мальчик боялся маму огорчить. Как только он что натворит, мама становится на колени перед иконой и со слезами молится:

Господи, я вымолила у Тебя сына, а он шалит, не слушает. Что мне с ним делать? И сам погибнуть может, и меня погубить... Господи! Не оставь, вразуми его!

Гане было жалко маму. Не мог он выносить её слёз, подходил и шептал:

Мама, мамочка, я больше не буду.

Видя, что она продолжает просить Бога, сам, встав рядышком, начинал молиться.

"Теперь мама так переживать будет! - думал Ганя. - Что же делать?" Забрался мальчик на сеновал и стал молиться святому Симеону, Чудотворцу Верхотурскому. Его почитают по всей Сибири. Молился Ганя с сокрушением сердечным, плакал, обещал исправиться. Ещё дал обет сходить пешком на поклонение к праведному Симеону в Верхотурье. А путь этот неблизкий. Молился горячо. Устал и незаметно уснул. Во сне подошёл к нему старец. Лицо строгое, но взгляд приветливый.

Зачем меня звал? - спрашивает. Ганя, не просыпаясь, отвечает:

Исцели меня, угодниче Божий.

А в Верхотурье сходишь?

Схожу, непременно схожу! Только ты исцели меня! Пожалуйста, исцели!

Прикоснулся к больной ноге святой старец, провёл рукой по ране и исчез. Проснулся Ганя от сильного зуда в ноге. Посмотрел и ахнул: рана зажила. Встал мальчик и стал трепетно и радостно благодарить Чудотворца.

А через несколько лет пошёл Ганя с богомольцами в Верхотурье на поклонение святому. Накануне во сне он увидел дорогу, по которой предстояло идти: деревни, леса, реки. Так оно потом всё и оказалось.

Семь дней богомольцы были на святом месте. Когда уходили, Ганя подал новые медные пятачки страннику, очень похожему на того старца, который явился ему во сне и исцелил его. Странник тихо сказал Гане:

Монахом будешь.

Сказал и скрылся в толпе.

Прошли годы. Ганя стал монахом, архимандритом Гавриилом. Бог даровал ему познать высоту Божественного Духа. К нему шли за духовным советом тысячи людей, и всем он помогал спастись от гибельной пропасти греха.

Как хорошо, что родители оберегали его от зла. Потому-то он до последнего дыхания был ласков с людьми. Теперь он в горнем мире молится о нас.

Подарок

В аэропорту перед полётом пассажиров пропускают через особые ворота. Если кто-то захочет пронести в самолёт бомбу или гранату, раздастся предупреждающий звонок. Охрана схватит человека, замыслившего недоброе, и не даст ему взлететь в небо.

Так и в Царство Небесное, где ожидают каждую чистую душу, не пропустят того, кто затаил зло в своём сердце.

Чтобы нас не задержала небесная охрана и не запретила полёт нашей душе, заглянем в неё сами и посмотрим, какими желаниями и мыслями мы живём?

Как-то одну девочку спросили:

Что ты больше всего любишь делать? Не задумываясь она ответила:

Всё время, свободное от уроков и домашних дел, она старается дарить людям радость. То какому-нибудь малышу игрушку смастерит или варежки свяжет, то старушке-соседке продукты из магазина принесёт.

Она и сама, как подарок. Смотришь на неё, и мир становится светлее. Таких охрана в Небесное Царство охотно пропустит: других радовала - теперь лети, сама радуйся.

Дари людям радость, милая!

Контрольная

Что теперь, дружок, время такое: хочешь носить крестик - носи. А ведь бывало же, было, когда за крест Христов живыми в клетки к зверям бросали. Десятки тысяч зевак замирали, ожидая кровавого зрелища. Двадцать веков назад каждый выбирал, куда ему идти - в клетки на растерзание или на трибуны цирка.

Но тихий отрок, сам идя на муки,

Перекрестился, слыша грозный рык,

Прижал к груди крестообразно руки,

На небо поднял просветлённый лик.

И царь зверей, подняв завесу пыли,

Раскинулся, рыча, у детских ног.

И, точно гром, трибуны возгласили:

Велик и славен Христианский Бог!

В двадцатом веке уже по-другому потешались над верующими. Заметят у ребёнка крестик - и давай улюлюкать всем классом. И не просто глумились, а и ссылали вместе с родителями в места дальние, откуда мало кто возвращался. Даже в школах диктанты устраивали, чтобы в душу заглянуть, в кого она верует.

Рассказывала одна мама про сына.

Андрюша мой в то время учился в семилетней школе, ему было 12 лет. Преподаватель русского языка объявил, что будет диктант, и прочел заголовок: "Суд над Богом".

Андрюша положил перо и отодвинул тетрадь. Учитель увидел и спрашивает его:

Ты почему не пишешь?

Я не могу и не буду писать такой диктант.

Но как ты смеешь отказываться! Садись и пиши!

Не буду.

Я тебя к директору поведу!

Как хотите, исключайте меня, но "Суд

над Богом" я писать не буду.

Учитель провёл диктант и ушёл. Вызывают Андрюшу к директору. Тот с удивлением на него смотрит: небывалое явление, двенадцатилетний мальчик - и так твёрд и непоколебим. Директор, видимо, имел ещё где-то в глубине искру Божию и не решился ни о нём, ни обо мне, как матери, заявить куда следует, только сказал:

Ну и храбрый же ты! Иди.

Что я могла сказать моему дорогому мальчику?

Я обняла его и поблагодарила.

В свое время это ему припомнилось, и в 1933 году он был сослан в первую ссылку в возрасте семнадцати лет.

Ныне другие времена: хочешь носить крестик - носи... Однако долго ли эти времена продлятся? Не заставят ли вскоре вновь душу выворачивать - в кого веруешь? И вновь будут диктовать своё.

Вспомним ли мы тогда слова Господа: "Верующий в Меня имеет жизнь вечную"?

Да укрепит тебя, душе, Всевышний,

Когда настанет наш с тобою срок.

Одно бы только нам тогда услышать:

Велик и славен Христианский Бог. (Иеромонах Роман)

Как все

Была девочка Маша как все. Все друг друга кличками обзывают, и она. Все ругаются, и она. Правда, скверные слова говорить ей не хотелось: они застревали у неё в горле. Но раз все, то...

Поселился в деревне, где жила Машенька, кузнец. Была у него чёрная громадная борода. Вот деревенские ребята и прозвали его Бородой. Ничего, казалось бы, в этом оскорбительного нет, да только ведь у всякого человека имя есть - в честь святого, чтобы был ему защитником и примером.

С именем человек неразрывно связан. Когда кто из злых людей хотел уничтожить в человеке самое сокровенное, святое, тогда вместо имени и давали либо номер, либо кличку. Иногда и дети по неразумию так поступают...

Идёт кузнец по улице, а ребятишки крикнут: "Борода!", язык покажут, и утекать. Иногда даже камни ему вслед бросали. Маша тоже бросала, правда камешек поменьше выбирала, но бросала: раз все, значит, и она.

Кузнеца такие проделки детворы обижали. Человек он был новый в деревне, ни с кем близко ещё не успел познакомиться, а тут дети ему в спину камни бросают, дразнятся. Конечно, обидно. Втянет он в себя голову, ссутулится и уйдёт, опечаленный, к себе в кузницу.

Однажды Маша рассеянно стояла в церкви. Смысл Божественной службы пролетал мимо неё, будто кто-то заткнул ей уши. И вдруг Господь вернул ей слух, до её внимания долетели священные слова: "Всякий, ненавидящий ближнего своего, есть человекоубийца".

Задумалась девочка, испугалась: "Это же обо мне! Что же я делаю? За что Бороде язык показываю, зачем камни в него кидаю? За что не люблю? А если бы со мной так?"

И ещё поразили её слова Господа, сказанные священником во время проповеди: "Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься".

И решила Маша начать жить по-новому. Как встретит кузнеца - улыбнётся, назовёт по имени-отчеству, поклонится, здоровья пожелает. И кузнец при виде Машеньки улыбаться стал. Вся суровость куда-то пропала, даже Машиным родителям сказал:

Девочка у вас замечательная!

Заметила деревенская детвора, как Maрия с кузнецом приветливо разговаривает, и тоже с ним здороваться стала. Как-то раз всей гурьбой к нему в кузницу нагрянули. Тот их ласково принял, показал, как работает, и даже попробовать дал всем желающим. На прощанье каждого пряником угостил. Так они и подружились.

А Машенька с тех пор перестала быть как все, скорее все стали как Машенька, как её Бог научил.

Поэт Владимир Солоухин писал:

Здравствуйте!

Что особого тем мы друг другу сказали?

Просто " здравствуйте ",

больше ведь мы ничего не сказали. Отчего же на капельку солнца

прибавилось в мире? Отчего же на капельку счастья

прибавилось в мире? Отчего же на капельку радостней

сделалось в мире?

Алешины родители обычно возвращались домой после работы поздно. Он самостоятельно приходил из школы, разогревал себе обед, делал уроки, играл и ждал маму с папой. Еще два раза в неделю Алеша ходил в музыкальную школу, она была совсем рядом со школой. Мальчик с раннего детства привык, что родители много работают, но никогда не жаловался, он понимал, что они стараются для него.

Надя всегда была примером для младшего брата. Отличница в школе, она еще успевала и в музыкальной школе учиться, и маме дома помогать. В классе у нее было много друзей, они ходили друг к другу в гости и даже иногда делали вместе уроки. Но для классной руководительницы Натальи Петровны Надя была лучше всех: всегда всё успевала, но и другим помогала. Только и разговоров было и в школе, и дома про то, какая «Надюша – умница, какая помощница, какая Надя – умная девочка». Наде приятно было слышать такие слова, ведь не напрасно же люди её хвалили.

Маленький Женя был очень жадным мальчиком, бывало, принесёт в садик конфеты и ни с кем не делится. А на все замечания воспитателя Женины родители отвечали так: «Женя еще слишком маленький, чтобы с кем-то делиться, вот пусть немного подрастет, тогда и поймет».

Петя был самым драчливым мальчиком в классе. Он постоянно дёргал девчонок за косички, а мальчикам ставил подножки. Не то чтобы ему это очень нравилось, но, как он считал, делало его сильнее остальных ребят, а это, несомненно, было приятно осознавать. Но была и обратная сторона такого поведения: с ним никто не хотел дружить. Особенно доставалось Петиному соседу по парте – Коле. Он был отличником, но никогда не разрешал Пете списывать у себя и на контрольных не подсказывал, вот Петя и обижался на него за это.

Наступила весна. В городе снег посерел, начал оседать, а с крыш доносилась веселая капель. За городом был лес. Там еще царила зима, и солнечные лучи едва-едва пробивались через густые ветви ели. Но вот однажды что-то зашевелилось под снегом. Появился ручеёк. Он весело зажурчал, пытаясь пробраться через глыбы снега наверх к солнышку.

В автобусе было душно и очень тесно. Его зажали со всех сторон, и он уже сто раз пожалел о том, что решил поехать на очередной прием к врачу ранним утром. Он ехал и думал о том, что совсем, казалось бы, недавно, а на самом деле семьдесят лет тому назад, он ездил на автобусе в школу. А потом началась война. Он не любил вспоминать то, что он пережил там, зачем ворошить прошлое. Но каждый год двадцать второго июня он запирался в своей квартире, не отвечал на звонки и никуда не ходил. Он вспоминал тех, кто ушёл с ним добровольцем на фронт и не вернулся. Война была для него и личной трагедией: во время боев под Москвой и Сталинградом погибли его отец и старший брат.

Несмотря на то, что была только середина марта, снег уже почти растаял. По улицам деревни бежали ручьи, в которых, обгоняя друг друга, весело плыли бумажные кораблики. Их запускали местные мальчишки, возвращаясь домой после школы.

Катя всё время о чём-то мечтала: то как она станет знаменитым врачом, то как полетит на Луну, то изобретёт что-нибудь полезное для всего человечества. Ещё Катя очень любила животных. Дома у неё жили собака Лайка, кошка Маруся и два попугая, которых подарили родители на день рождения, а ещё рыбки и черепаха.

Мама пришла сегодня с работы немного пораньше. Как только она закрыла входную дверь, Марина сразу бросилась ей на шею:
- Мама, мамочка! Меня чуть машина не задавила!
- Да ты что! Ну-ка повернись, я посмотрю на тебя! Как так получилось?

Была весна. Солнце светило очень ярко, снег уже почти растаял. А Миша очень ждал лето. В июне ему исполнялось двенадцать лет, и родители обещали подарить ему на день рождения новый велосипед, о котором он давно мечтал. У него уже был один, но Миша, как он сам любил говорить, «из него давно вырос». Он хорошо учился в школе, и мама с папой, а иногда и бабушки с дедушками, давали ему деньги в качестве похвалы за отличное поведение или хорошие отметки. Миша не тратил эти деньги, он их копил. У него была большая копилка, куда он складывал все те деньги, которые ему дарили. С начала учебного года у него накопилась значительная сумма, и мальчик хотел предложить родителям эти деньги, чтобы они купили ему велосипед раньше дня рождения, уж очень ему хотелось покататься.

Не стоит разъединять детей и чтение книг. Слово - проводник человека в любой момент его жизни, им можно как ранить, так и воспитать. Православные книги для детей лишены универсальности. Каждый экземпляр семья выбирает на свой вкус.

Что читать дошкольникам

Детство - это не только период познания мира, но и время формирования характера и развития души. Родителям важно не упустить этот важный момент.

Детская литература - это то основание, на котором ребенок будет строить свою духовную жизнь, это одна из тех первых ступенек, по которым чадо будет подниматься ко Христу.

Рассказы и православные сказки для детей рассказывают читателям о самой вере и ее великих последователях, в них заложен смысл добра и зла, доброго отношения к родным и близким людям. Именно поэтому добропорядочные родители часто спрашивают подобные книги в книжных лавках.

Библия для детей

• На прилавках церковных магазинов часто встречается Библия для детей . Красочные иллюстрации и простой, понятный современному ребенку язык изложения информации позволяет понять сущность добра и зла, выбрать правильные ориентиры в жизни, узнать о своих прародителях и то, о чем говорится в Ветхом и Новом Заветах. Возможно, ребенок не сможет сразу осилить всю книгу, поэтому рекомендуется периодически возвращаться к ней. Библейские притчи формируют особый духовный каркас, который в последующем дитя будет обогащать своим жизненным опытом. Без знания Библии нам не дано понять, как противостоять пороку.
• Наверно каждый ребенок бывал хоть раз в храме. И если чадо растет в верующей семье, то он должен знать святых, изображенных на иконах. Именно для таких семей священник С. Бегиян написал книгу «Жития святых для малышей» . В ней он повествует о земном пути обычных людей и объясняет о том, почему они стали святыми и смотрят на нас с икон со строгостью и любовью, так, что кажется, будто они знают о нас все.
• Православный преподаватель Б. Ганаго издал книгу со множеством ответов на детские вопросы «Детям о душе». Небольшие рассказы и поучительные истории заставляют детей думать и размышлять, заряжают позитивом и учат добру и терпимости. Юные читатели учатся лицезреть красоту мира, воспитывают в себе самопожертвование, доброту, щедрость и верность. Все произведения Б. Ганаго пропитаны мыслью о необходимости упования на Всевышнего ради поддержки в любых жизненных ситуациях.
• Детский молитвослов издательства Ново-Тихвинского женского монастыря - это не просто сборник молитв. Каждый из его разделов предваряет статья, повествующая о вере, Таинствах Церкви, о верном отношении к молитве и ее творению. Особое место отведено Иисусовой молитве, которая помогает каждому человеку расти в благочестии.
• «Земная жизнь Пресвятой Богородицы для детей» в изложении В. Николаева. Большая красочная книга рассказывает о жизни на земле Девы Марии и Ее Сына Иисуса Христа. Добрые рассказы принесут огромную пользу маленьким христианам, помогут выбрать жизненные приоритеты и достойный путь в жизни.
• Книга «Библейские предания» была придумана К. Чуковским специально для дошколят. В ней описаны вечные истины, над которыми время не властно. В книгу вошли предания о сотворении мира, о Адаме и Еве, о Ное и его ковчеге, о всемирном потопе, о Вавилонской башне, пророках. Это издание будет интересно читать в теплом семейном кругу.
• Книга «Лето Господне» И. Шмелева написана в 1923 году. Писатель рассказывает о жизни страны в конце XIX века. Глубина мира, его традиций, праздников, поездок по святым местам показана детям глазами купеческого сына. Он видит все ситуации с разных сторон, ощущает на себе добро и зло, понимает необходимость покаяния и изменения жизни. Читатель незаметно для себя становится участником происходящих событий.

  «Лето Господне» И. Шмелева

• Произведение К. Льюиса «Хроники Нарнии» создано в начале ХХ века. Издание состоит из семи книг, стиль написания - фэнтези. Читателю открывается волшебная страна, в которую попадают несколько обычных ребят из Англии. Здесь звери понимают человеческий язык, разговаривают и дружат с людьми. В стране много волшебства, добро борется со злом, дружба и сострадание проверяются сложными испытаниями. В конце книги автор рассказывает детям о жертвенной любви Творца Мира, о Его Воскресении. Льюис раскрывает читателям много христианских истин, тем самым детские сердца наполняются капельками веры в Бога.
• «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери - роман в форме сказки-притчи писателя-летчика из Франции. Маленький принц - герой с далекой планеты, якобы повстречавшийся автору в Сахаре. Мальчик рассказывает писателю о том, что его родина - небольшой астероид, который ежедневно нужно приводить в порядок, ведь там растет его любимая прекрасная роза. Хотя главный герой до встречи с автором путешествовал по многим планетам и повстречал целую вереницу из человеческих страстей, его неокрепшая детская душа, несмотря ни на что, осталась чистой. Книга учит читателей любить и видеть глубину настоящих чувств, скрывающихся за внешними, порой негативными качествами.

О христианском воспитании детей:

Литература для подростков

Современный мир полон пороков и соблазнов, разрушающих психику детей и способствующих деградации личности. Именно поэтому интересы ребенка, особенно подростка, необходимо направить в нужное русло.

В этой рубрике вы найдете православные рассказы и сказки, которые повествуют о вечных ценностях. Большая часть историй — это события, произошедшие в реальной жизни с настоящими верующими или неверующими людьми.

В современном мире так много различной литературы, что обычному человеку легко потеряться в этом море пустословия и странной морали. Людей (и в частности, детей) учат любить только себя, угождать своим интересам и стремиться к глобальным целям. Но так ли это важно? Это ли делает человека истинно счастливым?

Православный рассказ для детей

Когда я был маленьким, бабушка часто водила меня в Церковь. В воскресенье мы поднимались рано утром, срезали на клумбе свежие цветы, наполняли корзинку фруктами со своего огорода, и шли по длинной косой улице которая, прямиком выводила к церковной ограде. Войдя в Церковь, бабушка первым делом выкладывала из корзинки продукты на поминальный стол, потом устанавливала цветы в одну из больших ваз перед какой-нибудь иконой и занимала свое обычное место перед Николушкой Чудотворцем.

Я находился подле нее, а если уставал, вместе с другими ребятами садился на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей к верхнему хору. На первый взгляд, ничто не омрачало безоблачную картину моего трепетного и вместе с тем беззаботного воцерковления. Но это только на первый. На самом же деле, я страшно боялся. И страх этот буквально пронизывал все мое детское естество. А, надо сказать, что родители мои, в отличие от бабушки, были людьми ни капли не верующими. Как-то раз, на Пасху, мы по традиции приехали к бабушке, и моя мама решила подмести двор. Мне тогда было, никак не больше четырех годков. Так вот, бабуля (которую я безмерно люблю, уважаю и считаю мудрейшей в мире женщиной) рассказала маме такую историю. Дело было в советские годы. Одна маманя на Пасху пошла работать в поле. А детей своих (уж и не помню, сколько их там было) заперла дома. Пока маманя была в поле, случился сильный пожар, и ее дети угорели. Все это произошло потому, что работать в такой большой Праздник – страшный грех. Вот Боженька и покарал нерадивую маманю.

Помню, как услышав бабушкин рассказ, я едва не лишился чувств от страха. Ведь мне уже тогда было известно, что Господь наш Всеведущ, а значит, Он видит все наши дела и мысли, добрые и злые, и даже самые крошечные, на первый взгляд незначительные шалости. Мама, конечно на эту историю не обратила никакого внимания, а вот я стал бояться Бога. И страх этот становился тем сильнее, чем ближе мы с Ним соприкасались. Например, глядя на иконы, которые висели у бабушки в доме, я несознательно стался опускать глаза, вспоминая о съеденной до обеда конфете, или о том, как стрелял в кота Барсика виноградинами. Особенно же плохо мне было в Церкви. Другие ребята шептались, негромко хихикали и радостно водружали ароматные восковые свечи на положенные для них места. А вот я все делал точно и сухо, опасаясь страшной неведомой кары, которая могла застигнуть меня запертым дома, точно также, как и детей той несчастной женщины.

Со стороны все считали меня очень сознательным и ответственным мальчиком. Мне часто поручали разные важные дела. Например, передать записки в алтарь, подать священнику кадило, сходить в кухню за просфорами. Раз поднимаюсь я с подносом полным новоиспеченных просфор по порожкам, и вдруг боковая дверь храма открывается и на меня со всего разбегу налетает какой-то сорванец. Я даже имени его не знал, потому что видел-то всего пару раз на службе. Лечу я значит вниз, и поднос с просфорами тоже летит. Отдельно, конечно. А сорванец, нет, чтоб помочь мне. Как ни в чем не бывало, разворачивается – и поминайте, как звали.

Сижу я на земле. Мне и больно и обидно, и более всего страшно. Одно дело, конфеты до обеда воровать и совсем другое – просфоры испортить. А тогда лето было, погода сухая стояла. Просфоры упали на землю и совсем не испачкались. То есть, собери обратно на поднос – никто и не узнает. Мне бы позвать кого-то, да признаться. Но вместо этого, я просфоры зачем-то на поднос сложил и в Церковь принес.

В самом деле, происшествие это осталось никем не замеченным. Служба закончилась, люди разобрали просфоры и разошлись. Мы с бабушкой тоже домой пошли.

Вот иду я по дороге и так мне страшно, что хоть ложись и помирай. Кругом чудится кара небесная. А как домой пришли – вообще: на меня и крыша валится, и еда поперек горла встает, и болезни разные смертельные проявляются. Хотел я бабушке рассказать обо всем. Но стыдно. Кое-как пережил ночь, а наутро отпросился погулять и побежал в Церковь. Мне тогда только седьмой год шел, так что к исповеди меня еще не приглашали, иначе я б по форме покаялся.

Прибегаю я, значит, в Церковь. Утро понедельника. Священника, конечно же нет. Есть только бабулька на свечах. А отец Евгений, наш сельский батюшка жил тут же в домике при Церкви. Я говорю:
— Ой, не могу, помираю. Позовите мне батюшку.

Старушка поворчала, что, мол, зазря священника от дел отвлекать, но все-таки позвала его.

Вот пришел отец Евгений. Забрал меня с собой в маленькую комнатку – библиотеку. Усаживает на стульчик и слушает. А у меня уже истерика, слезы из глаз в три ручья. Говорю:
— Не хочу помирать молодым!

Батюшка, строго:
— Хоть тебе и нет еще семи лет, чадо, нужно покаяться.
Ну я и покаялся. Рассказал все про просфоры, а еще прибавил, что страшно боюсь Бога и не хочу погореть, как у той тетеньки дети.

Отец Евгений серьезным сделался. Подробно меня расспросил, кто мне такую страшилку рассказал, а потом и поясняет:
— Если бы Бог наш так каждого карал, и верующего, и неверующего, на Земле людей бы овсем не осталось. Вот представь, тебе говорят, что во дворе такого-то дома есть злая собака, которая всех и каждого готова в клочки разорвать. Ты что сделаешь?

Я не задумываясь ответил:
— Конечно же никогда не пойду в тот двор.
— А если тебе скажут, что собака эта может только на одного человека напасть. То есть, например, одного разорвет, а других уже не тронет.
— Все равно не пойду, — настаивал я. Кому ж хочется, чтоб его собака разорвала?

Отец Евгений улыбнулся:
— Знаешь, а ведь я тоже, наверное, не пошел бы к той собаке. – он помолчал, а потом продолжил, — Но вот Господь наш, точно также, зная, что Его предадут нечеловеческим мукам, не задумываясь пошел на свой крест. И ради добрых, и ради злых. Ради всех людей в мире, большая часть из которых в Него так никогда и не уверовала.

Я задумался:
— Получается, что Ему было всех их очень жалко?
— Получается, что так. А теперь скажи мне, может ли Тот, Кто способен на такую безграничную жалость к людям, сделать им что-то плохое?

Я чуть не разревелся снова. (Пишу это сейчас и думаю, каким же ревой-каревой я был-то в свои неполные семь лет! ) Мне стало так тошно от того, что я столько времени боялся Бога. А ведь Он, ради всех и ради меня претерпел свои страдания. Значит Он совсем не злой, а даже наоборот – очень добрый, самый добрый на свете.

И с этого дня жизнь моя юная кардинально переменилась. Нет, я не стал безнаказанно веселиться в Церкви вместе с другими ребятами и совершать иные шалости. Я был все также сдержан в своих действиях и мыслях. Только теперь мне было страшно не от того, что я мог получить какую-то там неизвестную кару. Я просто очень боялся обидеть дорого моему сердцу и любящего Бога.

Автор Опубликовано Рубрики Метки

Православный рассказ ЧИТАТЬ онлайн

Толик бывал в Церкви и раньше. На Пасху, например, или на Крещение, когда они с пацанами дружно ныряли в прорубь, на глазах у восхищенных девчонок. Но, вот чтоб просто так, без стадного разумения – никогда. «Да и зачем туда вообще ходить, в эту Церковь?» — думал Толик. До того дня, пока не случился с ним самый трудный, самый не сдаваемый и не автоматополучательный экзамен. Техника и технология промышленного производства (ТТПП). И это у первокурсника, у которого еще и усы-то по-нормальному не растут!

Но, как говорится, против программы не пойдешь. И вот тогда-то Толик и решил по своей собственной надобности в первый раз зайти в Церковь. Что именно нужно делать и как, он точно не знал. Но понимал одно – если и это не поможет, плохи его дела.

ТТПП, даже при очень большом желании Толик выучить бы не смог. Казалось, все обстоятельства с первой и до последней минуты его пребывания в университете складывались таким образом, чтобы столкнуть его с этим и без того сложным предметом, поставить по разные стороны баррикады. Сперва, Толика вызывали на совещания студенческого актива, которые почему-то проводились в учебное время и именно на парах ТТПП. Потом совещания вроде бы прекратились, но зато наступили другие неотложные дела: один раз он переносил мебель из ремонтируемого класса, другой – относил на почту срочный конверт из деканата, третий – водил кого-то в медпункт. Ну а потом, осознав свою полную неосведомленность в вопросах, связанных с выплавкой чугуна и стали, а также принципами работы молочных и мясных комбинатов, услужливый Толик в конец отчаялся и стал добровольно на легальных основаниях искать поводы для пропуска сложного предмета.

И вот теперь, попав в неофициально черный список седовласого профессора Томушева, который славился на весь университет своей непоколебимостью, Толик стоял перед церковным крылечком, размышляя над тем, как кормят в нынешней армии и какие перспективы открываются перед эконом географом – недоучкой.

Он вошел в низенькую темную Церквушку. Она и снаружи-то казалась крохотным домиком, случайно спрятавшимся среди наседающих на нее с четырех сторон громадин – многоэтажек. А внутри, так и вовсе была немногим больше спичечного коробка. Слева от входа стоял лоток со свечками и корзинкой для денег, через два шага – на высокой подставочке лежала какая-то икона, еще через два шага Церквушка заканчивалась желтым подсвечником, на котором горело несколько свечей.

Можно конечно говорить о том, что в церковных ритуалах нет ничего сложного. Перекрестился, поклонился, поставил свечу, попросил Кого надо, и дело сделано. Все это так, когда с тобой рядом знающие люди, или хотя бы бабульки, вечные здешние обитательницы. Они делают – ты делаешь, они выстаивают нескончаемо длинные церковные церемонии – ты уходишь. Потому что, им-то спешить уже некуда. А у тебя вся жизнь впереди, столько всего успеть нужно. Другое дело, когда кроме тебя в Церкви нет никого… Совсем никого.

Толик смущенно протянул руку за свечкой, но тут же отдернул ее, достал из кармана деньгу, уже положил было, но потом подумав, убрал деньгу обратно в карман и достал другую, повесомее. Как-никак серьезный вопрос решается.
Потом он сделал два шага, неумело водрузил свечу на подсвечник, размашисто перекрестился, закрыл глаза и со всей силы пожелал сдать экзамен. (Недаром же говорят – мысль материальна! )

На этом его ритуал можно было бы считать оконченным. Толик развернулся и уже хотел выйти из Церкви, как вдруг из-за центральной стены, в которой образовалась небольшая неприметная дверка, выскользнул молодой священник, одетый по форме с тяжелым крестом на груди. На вид ему было немногим больше Толика, и это странное видение заставило студента – первокурсника застыть на месте, в глупом оцепенении. Наверное, стоило сказать что-то, потому что Церковь была так мала, что разойтись по разные стороны не задев друг друга, молодые люди бы точно не смогли. Вот только как обращаться к незнакомцу? К пожилому, умудренному сединой батюшке – это одно дело. Кажется, их зовут святыми отцами? Или, попами. Нет, попами – это грубо. А тут во как…

Священник приветливо улыбнулся. Толик улыбнулся в ответ. Как-то аккуратно проскользнув к подсвечнику, даже не задев стоящего, священник принялся тушить маленькие догорающие свечи и складывать их в коробочку. Толик уже хотел было выйти на улицу молча, но страх и мысли о предстоящем экзамене заставили его раскрыть рот. Получилось как-то глупо:
— Простите, а вы тут работаете?
— Служу, — ответил священник, протирая подсвечник серой тряпицей.
— Наверное, новенький? – продолжил Толик. Ему самому слышалась вся несуразность сказанного, но остановиться он не мог.
— Можно и так сказать, — улыбнулся священник. – Пятый курс семинарии. Вот определили пока на этот приход.
— Аааа, — промычал Толя. – А выглядите моложе.
— Мне об этом часто говорят, — священник развернулся и пристально посмотрел ему в глаза. – Экзамены? – спросил он, словно угадывая Толины мысли.
— Ага.
— Да, у меня через месяц тоже последняя сессия. Даже не верится.
— Значит у вас там и экзамены бывают? – с интересом спросил Толик.
— Все как в обычном вузе. Только предметы другие. Но есть и светские – русский язык, например, философия, физкультура.

Толик принялся задавать священнику много разных вопросов. Никогда прежде ему не приходилось видеть в живую кого-то, кто бы учился в семинарии и при этом был священником. Спустя какое-то время, отец Вадим (так звали незнакомца) спросил Толика:
— А ты просто так зашел, или по какой-то конкретной проблеме?
— Вообще-то, проблема у меня действительно есть. Серьезная. Наверное, не сдам один экзамен. Он очень трудный. И тогда меня в армию заберут. И накрылась моя учеба медным тазом. Родители расстроятся, страшно даже подумать.
— А ты к экзамену-то хоть готовился? – спросил Толика священник – семинарист.
— Готовился, — честно признался тот. И добавил, — читал один билет.
— Один из одного? – усмехнулся отец Вадим.
— Один из пятидесяти пяти, — вздохнул Толик и щеки его запылали. – Нет, вообще-то я не двоечник, у меня в школьном аттестате троек не было. Просто тут все так совпало неудачно. Я сначала хотел зубрить до последнего, а потом отчаялся и прочитал всего один билет.
— Отчаянье – это серьезный грех, — сообщил ему священник. – Ты, наверное, не знал?
— Не знал, — откровенно ответил Толик.
— Ну, это ничего, — ободрил его отец Вадим. – Главное, чтобы такие практики в привычку не входили. А один раз, как говорится, можно и вымолить.
— Как это?
— Очень просто. Господь наш милостивый. Не даром же говорят – учение свет. Вот ты сейчас помолись здесь и попроси Его о помощи. Только искренне и пообещай, что больше никогда не станешь так пренебрежительно относиться к учебе.
— И что, сработает? – удивленно спросил Толик.
— Если искренне попросишь, обязательно сработает, — подтвердил священник. – Вот зайди ко мне как-нибудь потом, я тебе после службы таких историй из своей семинарской жизни расскажу – не поверишь.
После этого, отец Вадим ушел, а Толик остался и от всей души попросил Бога помочь ему сдать этот нелегкий экзамен.

На другой день, ровно в половине девятого утра, Толик вместе с другими одногруппниками вошел в аудиторию, где на большом столе были разложены новенькие, свежеотпечатанные билеты. Подумав, что перед смертью все равно не надышишься, Толик решил первым тянуть билет. Товарищи не возражали, а седовласый Томушев только скептически пробурчал что-то себе под нос.

Толик протянул руку, пальцы его дрогнули, словно охваченные судорогой и подхватили легкий белый билет.
— Билет номер пятьдесят три, — начал читать Толик. И тут буквы поплыли у него перед глазами. В билете находились именно те вопросы, которые он учил. Поверить в такую удачу было практически невозможно. Едва удерживаясь на ногах, Толик дошел до своего места, плюхнулся на стул и некоторое время старался прийти в себя. А потом взял ручку и написал все ответы.
В этот день на экзамене он получил четыре. Ну, потому что нельзя ставить пять тому, кто прогулял почти все занятия по дисциплине.

В ближайшее же воскресенье Толик побежал в Церквушку. Шмыгнул в крохотный деревянный коробок, и в одиночестве простоял до самого конца службы, слушая неизвестно откуда доносившееся сольное пение. Когда все закончилось, из-за невидимой дверки снова выскользнул отец Вадим и приветливо улыбнулся Толику, как старому знакомому:
— Ну что, студент, как экзамен?
— В это невозможно поверить… — начал Толик.
— Неужели сдал? – совершенно не удивившись спросил отец Вадим.
— Сдал – сдал! Это работает, но я даже и не думал…
— А ты думаешь, если бы все знали, что это работает, у нас бы тут очередь не выстроилась? Ну вот студент, первый раз вышло, но на будущее учись сам. Не искушай судьбу.
— Я понял, — кивнул Толик. – И не понял одновременно. Как же это все-таки вышло? Ведь билетов было так много.

Отец Вадим посмотрел на него, еще раз улыбнулся и скрылся за неприметной дверью.
К Толику подошла какая-то старушка:
— Милок, ты свечу брать будешь? А-то мне Церковь закрывать нужно.
— Как закрывать? – спросил Толик. – А батюшка, что с черного хода вышел?
— Какой еще батюшка? – удивилась старушка.
— Ну молодой такой, отец Вадим. Семинарист.
— Нет здесь таких, — ответила старушка. – И других нет. Сколько уж просим определить на наш приход священника. Хорошо бы молодого, да где их взять-то столько? Вот открываю тут по воскресеньям на три часа, чтоб если кто захочет свечу поставить, помолиться…

На грядущий учебный год, абитуриент Анатолий Должиков подавал свои документы в Духовную Семинарию. Он не сомневался, что учиться там будет ничуть не легче, чем в светском вузе. Вот только иначе он уже не мог.

Автор Опубликовано Рубрики Метки

Православный рассказ для детей ЧИТАТЬ

Саше было уже семь лет. Не то, чтобы очень много. Но, все ж и не мало. Отрок, как-никак, а это и звучит солидно, и ответственность. На этот год Саша собирался поступать в первый класс. Мама заранее повела его в ближайшую школу, чтобы Сашу проверили, так сказать, на профпригодность. Нынче, современные школы наподобие университетов стали. Там своя комиссия приемная существует. Если, к примеру, ребенок поступает в школу с английским уклоном, так еще до обучения извольте знать алфавит, слова некоторые и прочее. Но, Саша, к счастью в английскую школу не шел. Да и не было в их городе таковой.

Зато была Маргарита Семеновна Берест, которую боялись все от мала до велика. Чтобы понять ее характер, достаточно только узнать, что в квартире Маргариты Семеновны был устроен особый красный уголок с портретами Гоголя, Пушкина, Достоевского и других светил отечественной литературы. Так вот, просыпаясь утром, первым делом, она шла в этот уголок и просила своих кумиров дать ей силы для просвещения юных неокрепших умов. Тоже самое Маргарита Семеновна делала и перед сном.

Так уж вышло, что именно в тот год, когда Саша собрался поступать в первый класс, Маргарита Семеновна была назначена руководителем приемного отделения школьников. Она долго и обстоятельно беседовала с каждым будущим учеником, проверяла его знания, а заодно и знания его родителей, а потом распределяла детей по классам – А, Б, В или Г.

Саша вместе с мамой вошли в просторный кабинет. Мягкий солнечный свет проникал сквозь тонкую тюлевую занавеску, скользил по партам, стенам и сидящей за учительским столом женщине.

Вошедшие поздоровались. Маргарита Семеновна указала им на парту перед собой. Они послушно сели.
— Ну здравствуй, — добродушно начала она. – Сколько же тебе лет, уважаемый?
— Семь, — робко ответил Саша.
— В ноябре будет восемь, — добавила мама.

Маргарита Семеновна поправила очки:
— Восемь это уже серьезно. Ну, что ж, давайте не будем терять время даром. Скажи-ка дружок, знакомо ли тебе имя великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина? – произнося фамилию она слегка повысила голос, словно пытаясь подчеркнуть значимость озвученной персоны.

Саша неуверенно кивнул. На самом деле, он хорошо знал Пушкина, знал его сказки и даже стихотворение «У Лукоморья дуб зеленый» наизусть. Просто сейчас ему было немного не по себе.
— Это очень хорошо, — проговорила женщина, и тут же достала откуда-то увесистый том. – Давай, пожалуй, начнем с поэмы Руслан и Людмила. Прочти-ка мне первую страницу, — она протянула Саше книгу.
— Простите, — робко вмешалась мама, — это что сейчас программа такая? Кажется, в мое время мы эту поэму читали в пятом классе.
— Сейчас не ваше время. И даже не мое, — резко заметила Маргарита Семеновна, и от тона ее у Саши все как-то похолодело внутри. Он смотрел в книгу и молчал, макушкой ощущая на себе колючий пристальный взгляд.
— Ну, что же мы здесь, до утра сидеть будем? – наседала учительница.

Саша сглотнул застрявший в горле ком и прошептал:
— Я не умею.
— Что? – переспросила Маргарита Семеновна. – Я не расслышала.
— Я не умею читать, — повторил мальчик, не отрывая глаз от книги.

У сидящей рядом мамы слегка порозовели щеки. И, совсем не оттого, что она мало внимания уделяла собственному ребенку. Нет, Саша очень упорно занимался чтением и с мамой, и с бабушкой, и даже с папой, когда тот возвращался из рейса. Вот только буквы никак не желали заводить с ним дружбу. Они словно играли в прятки, показывая свое истинное лицо лишь на мгновение, чтобы тут же скрыться, смешаться в толпе своих безликих собратьев. И ведь странно – Саша не подавал иных признаков задержки развития. С точки зрения современной медицины, он был совершенно здоров. Если честно, потеряв последнюю надежду, мама очень рассчитывала на школу. Она думала, что ее сынок придет в класс, а там ему встретится чудо педагог, с многолетним опытом работы, и все как-то само собой наладится.

Маргарита Семеновна встала и медленно прошлась по комнате. Наверное, было бы лучше если бы она сказала хоть что-то. Но она молчала, и молчание это странным образом сотрясало воздух.

Наконец она уселась на свое место:
— Да, в современном мире, увы, иные идеалы. Сегодня телевизор и все эти кнопочные приборы заменяют нам то, что может приносить подлинную радость. Мальчик не виноват. Семья – вот институт, который в первую очередь несет ответственность за формирование юных умов. В вашем случае я могу сказать только одно – если ребенок к восьми годам не научился читать, проблему нужно не озвучивать полушепотом. О ней нужно кричать, что есть силы. К сожалению, в нашем городе нет такой школы, в которой занимаются с проблемными детьми. Думаю, вам стоит обратиться в райцентр.
— Подождите, — испугалась мама. – Но, ведь у вас нет оснований…

Маргарита Семеновна не дала ей закончить.
— Думаете у меня нет оснований? Да знаете ли вы, что я в свое время возглавляла краевую комиссию по отбору абитуриентов для Московских вузов! Ко мне даже покойный губернатор обращался за помощью при написании особо важных документов. Мое слово в образовании нашего города весит гораздо больше, чем вы можете себе вообразить.
— Пожалуйста, дайте нам шанс, — мама едва не плакала. От выражения ее лица у любого сердце могло бы дрогнуть. Но только не у Маргариты Семеновны.
— А что же вы за восемь лет не использовали свои шансы? Набор учеников завершается десятого августа. Не думаю, что вам удастся изменить что-то за два месяца.
— Значит, до десятого августа у нас еще есть время? – мама расправила плечи.

На ее лице не осталось и следа от былого горестного выражения. Одно только спокойно-напряженное ожидание.
— Ну, если вам от этого станет легче, то да. Только учтите, что в районную школу для проблемных детей прием документов завершается примерно в это же время. Можете прозевать свое место и там.
— Благодарю вас, — сказала мама, взяла Сашу за руку и вышла из класса.

Июньский полдень был на редкость ласковым. От жары не хотелось прятаться в тень. Наоборот, солнышко светило мягко, бережно поглаживая золотые волосы мальчика, конопатя его маленький нос, и отливая перламутровым блеском на платье высокой и стройной мамы. Они шли медленно. Говорить обоим не хотелось.

В этот день Саша и мама долго бродили по уютным городским улочкам, пахнущим свежей мятой, и алычой, и малиной, и курятниками, и еще много чем таким знакомым и обыденным.

А потом где-то зазвонил колокол. Мама и Саша остановились, невольно прислушиваясь к этому странному и вместе с тем обычному звуку. Они словно впервые осознали, что здесь в их маленьком мирке есть колокольня, которая для чего-то звонит в этот вечерний час.

Не сговариваясь, все также пребывая под влиянием своих тяжелых и молчаливы мыслей, они направились по обыкновенной тихой улочке, вдоль обыкновенных одноэтажных домиков туда, откуда раздавался незнакомый призыв.

Храм, а вместе с ним и колокольню открыли всего несколько недель назад. Может быть именно сейчас тяжеленный, видавший виды колокол впервые прозвенел спустя многие годы. И может быть именно поэтому мама и Саша так удивились его звону. Хотя, сказать наверняка очень трудно.

Небольшая Церковь в честь Святителя Николая выглядела так, как и положено двухсотлетнему зданию, не находившемуся ни под какой охраной государства долгие годы. Некоторые окна из-за отсутствия стекол были заколочены, вместо ступеней у парадного крыльца был сконструирован дощатый помост с кирпичиками. Сквозь серо-голубые стены проглядывала чернота основания конструкции.

Несколько старушек уверенными шагами подошли к двери и одна за другой скрылись в черной неизвестности.

Саша вопросительно посмотрел на маму. Дети всегда так делают, когда чего-то не знают. Мама взяла его за руку, и вслед за старушками нырнула под свод двухсотлетнего зодчества.

Пройдет несколько лет, и запах, который они впервые почувствовали в Церкви станет таким же привычным и знакомым, как и запах уютных городских улочек. Но сейчас что-то тонкое, ароматно-умиротворяющее и даже волшебное почудилось им в окружающей необычной обстановке. Чей-то правильный и очень высокий голос выводил мотив незнакомой песни. Все было странно и вместе с тем незатейливо, словно Кто-то заранее положил быть этому запаху, этой песне и вообще этому месту здесь от начала и до скончания времен.

…Наверное, прошло достаточно времени, потому что старушки стали расходиться, а мама с Сашей все еще стояли в Церкви, не решаясь двинуться с места. Кто-то негромко окликнул их. Мама, словно очнувшись от глубокого сна, посмотрела на человека, стоявшего рядом. Это был обыкновенный седенький священник, каких иногда рисовали в учебниках по научному атеизму. Вот только, в отличие от тех персонажей, глаза у этого были теплыми:
— Служба уже закончилась, — спокойно произнес он, — могу я вам чем-нибудь помочь?
— Не знаю, — как-то само собой вырвалось у мамы.

Это бывает, когда совершенно незнакомому человеку вот так запросто выкладываешь все, что есть на душе. Словно всю свою тяжесть выливаешь на него, только от того, что он не свой и его не жалко. Мама говорила о своей беде и, кажется даже всхлипывала временами. А Саша просто стоял рядом. Он знал, что сегодня снова заставил свою мать переживать и всем сердцем хотел это исправить.

Священник внимательно выслушал говорившую, а когда она замолчала, спросил:
— Ну и с чего вы решили, что все так уж безнадежно?
— Как? – не поняла мама. Ей вдруг показалось, что священник ее вовсе не слушал, и от этого стало не по себе.
— Если человек пытается решить проблему своими силами, а у него ничего не выходит – это не признак безнадежности. Это всего лишь означает, что здесь, как, впрочем, везде и всегда без Бога мы бессильны.

Мама посмотрела на священника недоверчиво.
— Вот, к примеру, — продолжил он свою мысль, кто-то болеет. Болеет долго и тяжело. Врачи лечат его, лечат, так и эдак стараются, но у них ничего не выходит. О чем это говорит?
— О том, что человеку нельзя помочь? – простодушно спросила мама.
— О том, что причина болезни есть, как же иначе, просто с того места, где стоит врач она не видна. Зато всевидящий Господь знает о болезни этого человека еще до того, как она появилась, знает о ее причинах, о том, для чего она, к чему ведет.
— Вы хотите сказать, что наша проблема тоже имеет свою причину, которая не видна на первый взгляд?
— Я хочу сказать, что о безнадежности в вашем случае говорить нельзя, поскольку самое сильное и самое действенное средство вы еще даже не пытались использовать…

В этот день мама и Саша ушли из Церкви не с пустыми руками. Они несли с собой крохотный молитвослов, в котором были собраны самые важные молитвы – Отче Наш, Символ Веры, Царю Небесный, Богородице Дево радуйся и еще несколько.

Теперь каждый вечер перед тем, как лечь спать, мама молилась в Сашиной комнате, каждым уголком своего любящего сердца уповая на Создателя и Его всеблагую милость. Когда наступило десятое августа, молитвы читал уже Саша, а не мама. Удивительно даже, за каких-то два месяца ему удалось научиться читать так, как иным ребятам не удавалось и за несколько лет. Все оттого, что, когда человек не полагается на свои силы, а предает себя в руки Господа, жизнь его, а вместе с ней и все умения, цели, планы и мечты идут уже не по тернистой горной тропинке, а по широкой светлой дороге, освещаемой дивным светом, невидимым нашими земными очами.

От автора. Это мой самый первый в жизни рассказ. Знаете, бывает так, одно малюсенькое событие в жизни, вроде бы неважное, меняет все. Переворачивает с ног на голову. Вот и здесь… Кто-то давным-давно попросил меня написать рассказ для благотворительного рождественского конкурса. Почти не глядя я набросала сюжет из повседневности, лишь немного подключив фантазию. А после этого стала писать. Коряво, много, но зато от души. Бросила преподавательскую деятельность и любимую географию, о которой мечтала почти всю жизнь, и пустилась в долгое плавание по волнам сюжетов и вымышленных судеб.

Так что, дорогие мои, как говорится, не взыщите. Читайте сердцем, а не глазами. Мораль, она ведь почти всегда на поверхности.

…Неужели Вы никогда в жизни не видели чудо? Если это так, то мне Вас искренне жаль, потому что без чудес любой человек – не важно, кто это, молодой парень или седая женщина, сразу превращается в дряхлого старика. Уходит такой человек утром на работу, вечером возвращается домой и ничегошеньки чудесного не ждет, потому что, наверное, ему мама с папой в детстве говорили, что чудес не бывает. А он и поверил.

В нашем маленьком городишке на самом юге Матушки России в большом девятиэтажном доме вместе с собакой таксой жил один такой человек. Никогда не замечали, как некоторые животные могут быть похожи на своих хозяев (или хозяева на них)? Ну, прямо одно лицо! И у этого дядечки собака была очень на него похожа – смотрит так исподлобья, зубы скалит и так и хочет укусить всех прохожих. Однажды я шла по улице вместе со своей собачкой, так эта такса налетела на моего бедного пса и прокусила ему бок. Я заплакала, а дядечка еще и крикнул нам вслед, чтобы не ходили тут больше никогда и еще что-то плохое… Не помню.

И в доме все его не любили. Потому что он ни с кем не здоровался. Пройдет мимо местных бабулек, дверью входной хлопнет. Ну что тут скажешь. Мы даже, грешным делом, ему за глаза давали разные нехорошие прозвища. Например, за то, что он один раз бросил в соседских мальчишек картошку из окна, чтобы те не гоготали ночью перед окном, мы его так и называли — Картошка.
Недалеко от нашего дома есть маленькая церквушка, у которой даже и здания своего нет – вытянутый низкий барак и крест над входом. Но там всегда так многолюдно, потому что священник – отец Петр – человек мудрый и даже, говорят, прозорливый. К нему и монахи приезжают на исповедь. И мы ходим, хотя и не так часто как хотелось бы.

Ну так вот, в канун Рождества мы с мамой пошли на всенощную службу в эту церквушку, кое-как втиснулись в переполненную комнатку и, ничего не замечая вокруг, погрузились в то необыкновенное мгновение последних часов поста, после которых смиренное христианское воздержание и скорбь сменяются на душевное ликование и сопричастное радование, вместе с другими сотнями православных верующих всего мира. Хор уже запел «Блаженны нищие духом…», и вдруг я заметила в углу возле иконы Николушки Чудотворца того самого дядечку – Картошку. Стою и не могу поверить, что он тоже в церковь на Рождество пришел. Маму за руку тяну, показываю ей тихонько и вижу, что она тоже удивлена не меньше меня. Я так больше и не смогла погрузиться в молитву. Только стояла, и на душе было очень плохо, да на дядечку поглядывала.
А когда закончилась служба, я попросила отца Петра исповедовать меня, и там, на аналое перед Святым Евангелием, покаялась ему в том, как плохо думала об этом человеке и что во время службы не молилась вместе со всеми, а воображала себе Бог весть что.

Удивительно, но батюшка сразу понял, о ком я ему говорю. Отпустил мне грехи, а потом рассказал вот какую историю.
Двенадцать лет назад в Москве жила-была одна большая дружная семья: папа, мама и четверо детей. Жили они не богато, но всего хватало. Папа работал сантехником, а мама сидела дома и воспитывала детей. Благо, что квартира была у них своя. От бабушки осталась. В один прекрасный день в этом доме случился большой пожар, и когда папа вернулся домой, то к своему ужасу обнаружил, что вся его семья погибла. Трудно представить, что после этого случилось с человеком. Он бросил работу, жизнь потеряла всякий смысл. Через несколько лет встретив его на улице случайно, можно было подумать, что это спившийся бомж, который таким и родился. Однажды, изрядно выпив, он впервые решил расстаться с жизнью и даже сам удивился, как эта мысль не приходила ему раньше в голову.

Пошел в метро и стал ждать поезд. Когда ветер на его голове уже начал шевелить засаленные волосы, предупреждая о приближении поезда, он сделал шаг вперед и оказался… не под вагоном, а в каком-то неизвестном месте. Было очень тепло и легко на душе. Как в детстве. Вдруг кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел жену, а рядом всех своих четверых детей.
— Ну и слава Богу! — сказал он, — значит, я умер и попал в рай.

— Нет, — ответила грустно жена, — ты не умер, а если бы и умер, то в рай самоубийц не берут. Зачем ты так никчемно проживаешь свою жизнь?

— Мне ничего без вас уже не нужно, — сказал мужчина.

— Живи, потому что ты не сам дал себе жизнь, и не тебе ее отбирать. А мы тебя ждем здесь, и для нас нет времени. Кажется, только минуту назад мы с тобой расстались.

Он посмотрел на жену и улыбающихся рядом детей. Самый маленький задорно махал ему ручонкой.

…Мужчина открыл глаза, лежа на бетонном полу перрона. Над ним склонился недовольный полицейский. Через несколько дней человек продал дорогущую квартиру в Москве, часть денег отдал в ближайший благотворительный центр, а сам уехал в маленький южнорусский городок, купил себе собаку таксу и зажил с ней в полупустой квартире с ободранными обоями, оставшимися после прошлых хозяев.

— Вот так, — сказал батюшка. — Не судите, да не судимы будете. А то, что он злой на весь мир, так это оттого, что никак не поймет, отчего ему так долго приходится на земле одному мучиться и ждать встречи со своей семьей.

Разработка урока по «Основам православной культуры» для детей 7-9 лет, с включением авторской сказки. Тема «Тайна: Бог – Троица. Изображение Троицы в русской иконописи»

Княжева Марина Викторовна, воспитатель МБДОУ № 12 «Березка», город Киржач Владимирская область.
Назначение: Для домашнего и внеклассного чтения. Сказка предназначена для детей 7-9 лет. Данный материал может быть полезен педагогам воскресных школ, учителям по «Основам православной культуры», школьным учителям младших классов и родителям для изучения и понимания темы «Святая Троица». Она поясняет маленькому читателю такое понятие как «Святая Троица. Бог – троица»
Цель: Помощь в раскрытии тайны и сущности Святой Троицы. Возрождение традиций семейного чтения.
Задачи: Формировать уважительное отношение к материальным и духовным ценностям православия, воспитывать уважение к традициям православного мира, историческому прошлому и настоящему нашей Родины. Способствовать формированию нравственных качеств. Развивать творческий потенциал детей. Воспитывать чувство ответственности за других людей.
Описание: Мир детства и мир сказки просто неотделимы друг от друга. Сказка является необходимым этапом психического развития ребенка, как, скажем, игра. Язык сказок понятен малышу. Ребенок не любит наставлений, а сказка не учит его напрямую. Сказка воспитывает, решает проблемы, успокаивает и, конечно, учит. Детям нужны сказки, нужны, как воздух. Ребята живут ими, дышат, растут и развиваются внутри них.

Один мудрец хотел узнать, каков есть Бог. Но никак не мог. Читал – читал, думал – думал. Устав, он однажды вышел на берег моря. Видит: там ребенок играет с песком – строит из пека колодец и заполняет его водой из моря. «Что ты делаешь, малыш?» - спросил мудрец. – «Вот видите: я хочу перелить море в свой колодец, но никак не получается». – «Как же возможно это?! – воскликнул мудрец. – Может ли целое море поместиться в твоем маленьком колодце?» Ребенок посмотрел на мудреца и сказал: «Ну если невозможно, чтобы море поместилось в моем колодце, то как же ты хочешь вместить Бога в свой немощный ум?» Произнеся это, ребенок исчез. Мудрец понял, что это был ангел, которого Бог послал для того, чтобы вразумить его.
Действительно, понять тайну Бога – Троицы до конца нам (людям) невозможно. Мы можем лишь немного приблизиться к ней.

Сказка о тихой радости.

Жили - были на свете паучки. Обыкновенные паучки, семья паучков – мама, папа и сынок. Сынишка-паучишка рос веселым мальчиком и очень любил любоваться капельками росы на паутинках.

Но однажды что- то случилось, и паучок-сынок заболел. Он забился в самый темный угол маминой комнаты и никуда не выходил. Нет, у него не болели ножки, он не чихал и не кашлял. Он просто сидел в самом темном углу и никуда не выходил, ему ничего не хотелось.
Папа приглашал домой много врачей, но все в один голос твердили, что у мальчики- паучишки ничего не болит. У него не болят ножки, он не кашляет и не чихает. Врачи не знают, что же это за болезнь и как ее лечить. Мама очень любила своего сынишку и много за него молилась Богу. И вот однажды маленькая гусеничка, которую и в траве то не сразу разглядишь, посоветовала маме паучихе сходить к мудрому филину. – Может он поможет,- подумала мама и собралась в дорогу. Мудрый филин выслушал маму, они вместе помолились о выздоровлении младенца и филин сказал: «Только свет, тепло и радость помогут твоему малышу». Мама поспешила домой.
Дома, посоветовавшись с папой, они зажгли много огоньков, чтобы было много света, но сынишка только еще сильнее вжался в самый темный угол. Мама затопила печку, чтобы было тепло, но паучишка только капризничал и плакал. Тогда пригласили друзей, чтобы было весело, но маленькому паучку, да и самим друзьям-паучкам почему-то весело не было. Совет мудрого филина не пригодился, ни то, ни другое, ни третье не помогало.
Расстроенная и огорченная мама села у окна, на колени к ней забрался и измучившийся малыш. Вдруг мамино плечо осветил первый солнечный луч – светало.

– Что это, мама?- спросил паучок
.- Лучик солнышка.
- Какой он светлый и теплый, и как радостно прыгает у тебя по плечу. Мама, я хочу посмотреть все солнышко.
-Ну, тогда идем. Ведь что может быть прекрасней нового наступающего дня и восходящего солнышка. Идем, малыш. Я покажу тебе солнышко.
-Мамочка, как тепло, светло и радостно у меня на душе. Знаешь, я кажется, выздоровел!!!
Мама и сын еще долго любовались на рассвет. Мама держала сына на руках, а сама думала о том, что как велик Создатель, который соединил в одно свет, тепло и тихую радость. Радость наступающего дня.

Пояснения к теме: Однажды у святого Константина Философа спросили: «Как вы, христиане, разделяете Единого Бога на три?» «Не говорите напраслины, - ответил мудрец, - Отец, Сын и Дух Святой – не три Бога, а три Лица единого Божества. Посмотрите на солнце: оно едино, но в нем три особенности – круг, сияние света и теплота. Сравните это с Пресвятой Троицей. Солнечный круг есть подобие Бога – Отца, ибо как круг не имеет ни начала, ни конца, так и Бог безначален и бесконечен; и как от солнечного круга исходит сияние, так от Бога – Отца рождается Сын. А теплота есть подобие Духа Святого, Который предвечно исходит от Отца. Солнце состоит из трех составляющих, но не разделяется на три солнца. Так и Пресвятая Троица, хотя и имеет три Лица, однако не разделяется на три Божества».
Наш русский великий иконописец Андрей Рублев изобразил Святую Троицу в виде трех прекрасных ангелов, любовно склоненных друг к другу. Это «Ветхозаветная Троица».

А прославить Бога - Троицу можно такой молитвой: " Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно (то есть всегда), и во веки веков. Аминь".

Похожие статьи