В столице появится Центр культурного и исторического наследия М. Ростроповича и Г. Вишневской.

Виолончелист Мстислав Ростропович и певица Галина Вишневская. 1964 год. / Михаил Озерский / РИА Новости

В здании, построенном во дворе Музея П. Чайковского на Кудринской площади, разместятся концертный зал, музыкальные гостиные и музейная экспозиция, посвящённая жизни и творчест­ву М. Ростроповича и Г. Вишневской . О том, как создавался Центр, «АиФ» рассказала Елена Ростропович:

— Идея создания принадлежит моей матери, Галине Павловне Вишневской . Родители приобретали на аукционах редкие документы, связанные с русской культурой и историей. Последние годы жизни мама думала о том, как сделать доступным для широкой публики все собранные ими раритеты.

Большую роль сыграла и выставка «Ростропович — Вишневская. Судеб скрещенье», прошедшая в год 85-летия отца в Музее Глинки. Тогда стало понятно, что экспонаты выставки — и личные вещи, и уникальные документы родителей, и собранные ими раритеты — должны быть доступны широкой публике.

Галина Павловна обратилась к президенту Путину с предложением создать такой Центр, он идею поддержал. Министерство культуры предложило нам незастроенный участок земли, примыкающий к флигелю усадьбы Чайков­ского. Подчеркну, чтобы не было недо­разумений: Центр никак не повлияет на деятельность Музея Чайковского. И для отца, и для матери Чайковский был одним из самых любимых и глубоко почитаемых композиторов. С его музыкой Мсти­слав Леопольдович пришёл в Большой театр в январе 1968 г. Первая большая роль Галины Павловны в Большом театре — Татьяна в «Евгении Онегине» 30 декабря 1953 г. И завершила свою оперную карьеру она ролью Татьяны в Гранд-опера в Париже в 1982 г. Прощальный концерт Ростроповича перед отъездом из СССР в 1974 г. целиком состоял из произведений Чайковского.
А буквально в 100 м от Центра недавно был открыт памятник Иосифу Бродскому , с которым родители были дружны, и судьбы их были чем-то похожи.

Галина Вишневская и Мстислав Ростропович с середины 1990-х годов покупали квартиру за квартирой в доме на набережной Кутузова, став в итоге владельцами всего трехэтажного особняка, в окна которого смотрит дуло крейсера «Аврора».

Жизнь великой оперной певицы до приобретения этого дома хорошо известна - она подробно и откровенно описана ею самой в автобиографии «Галина», которая в 1984 году вышла на английском языке в США, затем во множестве других стран, стала бестселлером, а в начале 1990-х была впервые опубликована в России. В этой книге Галина Павловна, родившаяся в 1926 году в Ленинграде, рассказывает о своих корнях: матери - наполовину цыганке, наполовину польке - и отце, выходце из Вологодской губернии. О том, что родители бросили ее совсем маленькой, оставив на воспитание бабушке, с которой Галька-артистка, как звали ее в детстве во дворе, жила в коммунальной квартире в Кронштадте. Описывает ужасы блокады и свою службу в МПВО - в 1943 году шестнадцатилетняя Галина Иванова была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Рассказывает она и о неудачном первом браке, с офицером по фамилии Вишневский, о том, как ее приняли в труппу Ленинградского театра оперетты, с которой молодая певица выступала на морозе перед солдатами на передовой, о тяжелой послевоенной жизни, о поступлении по конкурсу в Большой театр в 1952 году и о том, как в 1955-м вышла замуж за Мстислава Ростроповича после четырех дней знакомства с молодым, но уже прославленным виолончелистом.

И все эти годы Вишневская жила в коммуналках . А первое отдельное жилье, кооперативную квартиру в Москве, так же как позднее дачу и машину, они с Ростроповичем купили на деньги, заработанные бесконечными концертами по всей стране. Не получив ничего от советской власти бесплатно, певица никогда не чувствовала себя ей обязанной. В 1974 году ее с мужем и дочерьми Ольгой и Еленой вынудили покинуть СССР после нескольких лет травли и фактического запрета на профессию, которым подвергался Мстислав Леопольдович за поддержку Александра Солженицына: опальный лауреат Нобелевской премии по литературе пять лет прожил в гостевом доме на даче у Ростроповичей. Уезжали они на два-четыре года, рассчитывая вернуться. Галина Павловна до сих пор не может говорить об этом спокойно: «Нам было по сорок семь лет, и я, и Ростропович к тому времени провели по тридцать лет на сцене, а улетели с двумя чемоданами и без копейки денег - такси в аэропорту не на что было взять. Пришлось начинать жизнь заново!» Они не покупали за границей никакой недвижимости до 1978 года, когда узнали из теленовостей о лишении всех почетных званий и наград, а также гражданства СССР за «антисоветскую деятельность» - помощь русским эмигрантам - инвалидам Первой мировой: «Меня буквально душила ярость, когда я получила этот плевок в лицо!»

Поняв, что пути назад нет, они решили осесть в Париже. «Выбрали именно этот город потому, что он больше всего напоминал мне по духу Петербург. Замечательную квартиру на авеню Жоржа Манделя - салон с колоннами, лепные потолки с позолотой - я увидела через открытые окна, проходя по улице, и сразу захотела купить. Когда придумывала интерьер, искала исключительно русские вещи: картины, мебель, люстры, ковры, посуду. Мы со Славой решили создать собственную маленькую Россию у себя дома - с этого началось и наше коллекционирование. Этот петербургский дом я обустраивала уже по образу и подобию нашего парижского жилища, хотя оттуда сюда ничего не перекочевало. А вот кое-что из уже проданных поместья и квартиры в Америке теперь здесь. Так же как и с дачи в Лаппеенранте - ее Слава приобрел в середине 1980-х, потому что я скучала по серому небу, мне нужны были низкие облака».

Ольга Ростропович: Хотя я почти сорок лет прожила в Америке, по-прежнему считаю себя русским человеком. С тех пор как папа ушел из жизни пять лет назад, мама в Париж больше не возвращалась - не хочет. Живет в квартире на Остоженке при своем Центре оперного пения, занимается обучением певцов и новыми постановками. К сожалению, мы очень редко собираемся всей семьей, но на Новый год стараемся обязательно встречаться на даче в Жуковке. Двое моих сыновей плохо говорят по-русски, живут в Швейцарии, но младший так обожает бабушку, что с детства мечтает открыть в Москве ресторан с меню из ее любимых блюд, и название придумал - “Ля Галина”. Я сейчас живу в Москве и занимаюсь делами Фонда культурных и гуманитарных программ М. Л. Ростроповича - папа основал его для поддержки молодых талантливых музыкантов».

В 1990-м Вишневской и Ростроповичу вернули советское гражданство, награды и звания народных артистов СССР. Однако снова стать советскими подданными они отказались, продолжая жить по швейцарским документам апатридов - лиц без государственной принадлежности. Квартиру в Москве и дачу в Жуковке возвращать было не нужно: все годы вынужденной эмиграции в них жила сестра Мстислава Леопольдовича. «В 1990 году мы впервые с 1974 года приехали в СССР с Вашингтонским симфоническим оркестром, которым руководил Слава, - концерты прошли в Москве и Ленинграде. Жуткое было впечатление от страны, находившейся в страшной депрессии: грязь, одна лампочка на весь подъезд и сложенные картонные коробки вместо ковриков у дверей. Есть нечего, прилавки в магазинах пустые, а на полу стружки, как в конюшне. О возвращении сюда я тогда и подумать не могла. И только в 1992 году, когда Большой театр решил отпраздновать мой юбилей, сорокапятилетие сценической деятельности, я подошла к рампе, увидела огромный зал, наполненный людьми, которые тянули ко мне руки, кричали что-то, - и негативные эмоции, буквально клокотавшие во мне все эти годы, сразу ушли куда-то.

Мы стали время от времени приезжать в Петербург - все-таки это мой родной город, который я считаю самым красивым в мире. В 1995 году мэр Анатолий Собчак, с которым мы дружили, посоветовал купить здесь квартиру. Если в городе есть набережная, значит надо искать на ней. Мы выбрали квартиру из семи комнат площадью около двухсот метров на втором этаже этого дома на набережной Кутузова - дуло крейсера “Аврора” смотрит прямо нам в окна. Огромные комнаты были разделены на типичные петербургские коммунальные “пеналы” с одним окном. Все перегородки мы убрали, сделали ремонт и, помню, обмывали покупку с Анатолием Александровичем прямо на подоконнике, когда Слава обнаружил, что единственный в доме балкон принадлежит соседней квартире, и сказал: “А давай купим весь этаж!” Я ему: “Зачем?!” Но он меня уговорил, и тогда рабочие перешли на вторую половину этажа - отремонтировали еще семь комнат. Однако жить нормально и тем более пригласить кого-то в гости было нельзя: ступени на лестнице были как будто изъедены ихтиозаврами, даже перила на ней отсутствовали, сквозь наш вестибюль был проход с набережной Невы на Шпалерную. Пришла я, помню, на первый этаж предлагать расселение - боже, что я там увидела! В десять утра уже опухшие от пьянства синюшные мужики, ряды пустых бутылок: “Халллинаа Паалнаа, царица вы наша!” В результате мы скупили квартиры на первом этаже, на третьем, подвал, чердак - в конце концов весь дом стал нашим, и лишь обитатели маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже из вредности лет десять отказывались от любых вариантов переезда, пока не уехали в позапрошлом году. И при этом до сих пор приходится слышать, что этот дом нам подарил Собчак, - ничего себе подарочек! В общей сложности, расселяя коммуналки, мы купили сорок две однокомнатные и двухкомнатные квартиры».

Теперь на первом этаже дома - архив Галины Павловны и Мстислава Леопольдовича, где хранятся их портреты, фотографии, ноты, подарки, сценические костюмы, мантии различных университетов мира, десятки орденов, пять премий «Грэмми». Здесь же - мемориальная комната Шаляпина, раритеты для которой были приобретены у дочери баса: портреты работы Коровина и Серова, ковер из квартиры Федора Ивановича и его трость. На втором этаже - жилые апартаменты Галины Павловны и Мстислава Леопольдовича, а на третьем - гостевые комнаты и галерея с работами авангардиста Гавриила Гликмана и других художников. «Нам пришлось здесь делать заново все - начиная от перекрытий и заканчивая лепниной. Нищей девчонкой из Кронштадта я бегала по этому прекрасному городу, и он воспитал меня, научил пониманию красоты, стремлению ее видеть, впитывать до мелочей, а не просто сколь зить по ней взглядом. Вещи для этого дома я искала за границей, много на аукционах в Швеции, и, как и прежде, у меня была установка собирать все только русское: мебель, фарфор, картины… А в петербургских антикварных магазинах приобретала обстановку для музеяквартиры М. П. Мусоргского - он находится во дворе нашего же дома, только вход со Шпалерной. Эту квартиру мы тоже купили, расселили и сделали музей - композитор жил здесь с 1872 по 1875 год, сочинил вторую редакцию “Бориса Годунова”, “Хованщину”, “Сорочинскую ярмарку” и другие произведения. Еще мы создали музей Д. Д. Шостаковича на улице Марата. И там, как во всех собственных квартирах и домах, я все делала сама, ни одного дизайнера к себе на порог не пустила.

Елена Ростропович: У нашей семьи нет родового гнезда: в 1970-е нас вырвали отсюда с корнями и нигде мы их больше не пустили. За границей я не чувствую себя как дома, все там мне чужое, но и в России не ощущаю себя своей. Приезжаю в Москву и Петербург, только чтобы повидаться с мамой, максимум на три-четыре недели, а потом тянет к себе, в Швейцарию. Четверо моих детей живут кто где - в Берлине, Париже, Дюссельдорфе, Швейцарии, и собрать их вместе очень сложно. После покупки этого дома мама уже не могла остановиться, как-то говорит: “Есть чудесная квартира на Мойке для тебя, поезжай посмотри”. Мы пришли с мужем - жуткая грязная коммуналка! Стою на кухне, думаю, как же все будет выглядеть после ремонта, и чувствую, что на меня чтото капает, - поднимаю голову и понимаю, что это падают тараканы! Разумеется, квартиру эту я купила. (Смеется.) Потом родители приобрели квартиру моей сестре Ольге, следом еще одну, и при этом никто из нас не живет в Петербурге - бываем только наездами. Это, конечно, единственный город в мире, совершенно особый. Его нельзя не любить, и отсюда не хочется никуда уезжать».

Королева Испании София со своей сестрой Иреной гостила у нас здесь несколько дней в 2001 году, так же как незадолго до этого жена экс-президента Франции Бернадетт Ширак, - мы тогда страшно готовились к их визитам. С Софией мы со Славой познакомились в Греции еще в 1960-е годы, когда она была невестой будущего испанского короля. И до сих пор у нас самые дружественные отношения. И я, и Слава всегда обожали Японию и, будучи с очередными концертами в этой стране, пошли в гости к нашему другу, великому архитектору Кензо Танге. Слава сказал ему, что хочет сделать мне подарок - комнату в японском стиле, ведь я когда-то пела партию Мадам Баттерфляй. Танге ничего не ответил, но спустя несколько месяцев морем пришли строительные материалы, прилетели японские рабочие, которые собрали комнату здесь на месте, - он нам ее подарил. Получилась игрушка, Ростропович обожал ее, иногда покупал японскую еду, приглашал гостейяпонцев, включал японскую народную музыку.

На втором этаже у нас есть “Царская комната” , как мы ее называем, с портретами членов династии Романовых, а в ней - два огромных черных дубовых буфета. Мстислав Леопольдович как-то в 1960-е годы приехал на гастроли в Свердловск, где увидел в кафе местной филармонии этих исполинов. “А откуда они у вас?”- спросил Слава. “А из Ипатьевского дома, в котором расстреляли царскую семью”. Оказалось, что перед сносом этого дома их привезли в филармонию и много лет трудящиеся открывали бутылки о головы резных фигур на буфетах, - отношение к мебели было варварское. Слава предложил их продать, но ему отказали, на них были инвентарные номера. Тогда Ростропович несколько лет отказывался выступать в Свердловске, пока руководство местной филармонии не изменило свое решение: там сделали ремонт, выбросив “эти дрова” на чердак за ненадобностью. После чего Слава привез их в Москву в разобранном состоянии, но они не помещались ни в московскую квартиру, ни на дачу: высота большего из буфетов четыре с половиной метра. Пришлось нам возвести для них пристройку - зал и прилегающий к нему домик, в котором потом пять лет жил Александр Исаевич Солженицын». Зато теперь в петербургском особняке им самое место. Сегодня Галина Павловна и ее дочери редко бывают в этом доме. По соседству, на Дворцовой, Адмиралтейской и Английской набережных, немало роскошных царских и великокняжеских резиденций, давно занятых музеями, научноисследовательскими институтами или творческими союзами, но лишь в здании на набережной Кутузова семье Ростроповичей удалось создать жилой дом с настоящими дворцовыми интерьерами - случай уникальный для Петербурга наших дней.

Текст: Виталий Котов
Фото: Виталий Коликов

На открытии кроме дочерей Галины Павловны присутствовали Александр Сокуров, Максим Шостакович и другие. Фото с сайта www.gov.spb.ru

В Санкт-Петербурге на доме по набережной Кутузова, 16, окна которого выходят на крейсер «Аврору», была открыта вторая мемориальная доска - на сей раз в память о Галине Вишневской. Авторы бронзовой доски скульптор Рустам Игамбердиев, архитектор Антон Медведев, художник Александр Додон изобразили великую певицу ХХ века в образе Тоски из одноименной оперы Пуччини – партии, которую она многократно исполняла на сцене Большого театра. Со своей доски, словно из окна Вечности, она слушает играющего мужа – великого виолончелиста ХХ века Мстислава Ростроповича, чей барельеф расположен справа. Дочери Ольга РОСТРОПОВИЧ , руководитель Центра оперного пения Галины Вишневской, и Елена РОСТРОПОВИЧ , президент благотворительного фонда Вишневской-Ростроповича «Во имя здоровья и будущего детей» рассказали музыкальному критику Владимиру ДУДИНУ о том, чем для них является дом на набережной Кутузова, 16.

– Чем был этот дом на набережной для Галины Павловны?

Ольга Ростропович: Этот дом был для нее очень дорог. Мама очень любила Ленинград, всегда хотела, чтобы у нее здесь был дом недалеко от Эрмитажа, Летнего сада, чтобы стоял на Неве – во всяком случае, именно такие пожелания она высказывала папе. Они приобрели сначала одну квартиру, потом расселили еще около десяти, где в каждой было по четыре-пять семей, купив им 43 отдельные квартиры. Процесс расселения занял много лет. Последняя квартира была выкуплена четыре года назад. Люди, которые оставались здесь жить, были очень довольны: у нас очень чисто, замечательная охрана, поэтому, конечно, отсюда им никуда не хотелось уезжать. Но вот наконец все выехали. Мама сделала дом таким, каким хотела, каждый сантиметр обставила по своему вкусу.

Елена Ростропович: Дом в Петербурге существует благодаря Галине Павловне. В этот дом мы собрали все. Папа и мама привозили сюда свои архивы, платья, словом, культурное наследие: партитуры, письма, включая даже наши письма к родителям, фотографии, много потрясающих личных вещей. Родители ведь пустили корни в Европе, я продолжаю там жить уже более сорока лет, в Лозанне. А дом в Петербурге – единственный, купленный в России. Сейчас здесь находится наш семейный фонд, наша семья, наша жизнь.

– Публиковать неизвестные документы не планируете?

Е.Р.: Пока нет, пока хотим разобраться, сейчас столько всего надо успеть сделать, пока мы еще с Ольгой можем, а время идет. Наши дети, которых у меня четверо, а у Ольги двое, еще не поддержали это дело. Но пока они молодые, не стоит с них спрашивать.

О.Р.: Надо думать, все в процессе, есть планы, но пока говорить о них рано.

– Для широкой публики не собираетесь когда-нибудь открыть этот дом? Может быть, камерный концертный зал?

Е.Р.: Нет, это наш частный дом с семейными архивами. У нас есть два музея – Мусоргского и Шостаковича, куда можно попасть по записи, но не просто полюбопытствовать, а осмысленно, с целью. Мы не афишируем это громко. Концертный зал? Может быть, когда-нибудь, если это будет служить какой-то цели.

О.Р.: Во всяком случае, сейчас об этом речи пока нет. Мама говорила, что не хотела бы, чтобы сюда ходили люди в грязной обуви. Она считала, что здесь находится ее личное пространство. Да и все это – очень серьезный и хлопотный вопрос, над которым мы с сестрой думаем.

– Открытие мемориальной доски завершило год 90-летия Галины Вишневской?

О.Р.: Да, мамин юбилейный год я провела на высоком уровне, как ей бы понравилось. В январе в Красноярске прошел фестиваль, посвященный Галине Павловне. Мы выступали в Иркутске. Фестиваль Ростроповича в этом году с концертным исполнением «Аиды» с Зубином Метой тоже был посвящен маме. Был конкурс оперных певцов Вишневской, после чего в сентябре состоялся Первый оперный фестиваль им. Вишневской в Сочи, который станет ежегодным. В октябре на исторической сцене Большого театра прошел концерт памяти мамы, два месяца там была открыта посвященная ей выставка. 11 декабря в день ее ухода прозвучала Четырнадцатая симфония Шостаковича в Большом зале консерватории. Следующий год пройдет под знаком юбилея папы. Два года я думаю о том, кого бы папа захотел увидеть в год своего 90-летия, и поняла, что он наверняка привез бы свой любимый оркестр из Вашингтона, где семнадцать лет был главным дирижером. Они с удовольствием приедут, потому что очень дорожат памятью о папе, и выступят в Москве и Петербурге. Надеюсь, что все получится. Еще папа очень любил Японию, поэтому в Москву приедут японские оркестр и хор. В моем сознании папа с мамой продолжают жить, я с ними мысленно общаюсь. Поэтому не ожидала увидеть сразу два родных лица на памятных досках – все, что от них осталось, их больше нет… Мне в день открытия доски снова стало очень тяжело. С другой стороны, оба они смотрят друг на друга, на любимого человека, на Неву.

В перечне исторических памятников числится "жилой дом Роменского - XIX в. - ул. Пятницкого 54", известный также как "Дом Ростроповичей". С 1897 года в нем жили музыканты и педагоги Витольд и Леопольд Ростроповичи. С 1897 года в нем жили музыканты и педагоги Витольд и Леопольд Ростроповичи. Да и сам Мстислав Леопольдович часто посещал город, при этом не упускал случая побывать в доме, где жили его родственники.

Воронежский период семьи Ростроповичей заинтересовал увлеченного краеведческими изысканиями с позиции историка-профессионала доцента Воронежского университета Александра Акиньшина. Однажды он обнаружил в архиве документы о дореволюционных домовладельцах Ростроповичах. На удивление старый воронежский дом, где жили Ростроповичи. Имя и возраст одного из сыновей этого дома безошибочно указывали на отца прославленного музыканта и дирижера Мстислава Ростроповича.

Витольд, получив домашнее образование, в 1870-е годы уехал в Лейпциг. Там он постигал азы инженерного дела и одновременно учился у профессоров местной консерватории Рейнеке и Ядассона. Любовь к музыке взяла верх над техникой и в самом конце 1870-х годов Витольд Ганнибалович оказался в качестве педагога в Воронеже. Среди местного дворянства были Гаушильдты - Наталья Ивановна, вдова ротмистра Александра Христофоровича, и пятеро ее детей.

А. Х. Гаушильдт вместе с отцом, выходцем их австрийских земель, был внесен в 1851 году во вторую часть родословной книги по Петербургской губернии. Возможно, воронежские Гаушильдты приходились родственниками Франтишке Гаушильдт, бабушке молодого музыканта. На их покровительство в первое время он мог расчитывать.

В 1880 г. Витольд Ростропович женился на Матильде Пуле и остался в Воронеже навсегда. Представление о том, как свершился этот брак, дает письмо Анны Германовны Пуле от 30 января 1880 г.: "Тюля выходит замуж. Жених Тюли - молодой милый образованный человек.

Витольд Ганнибалович Ростропович. Он поляк, родители его живут в Варшаве. Мы познакомились с ним в прошлом году. Он учитель музыки, играет превосходно и зарабатывает довольно. Человек он хороший, не пьет, не играет, живет скромно, занимается уроками, хотя имеет богатых родителей… Мама и все наши довольны выбором Тюли, дедушка не совсем, потому что Витольд Ганнибалович не лютеранин"

Венчание католика Витольда Ростроповича и Матильды (Тюли) Пуле состоялось 8 мая 1880 г. Тогда еще не был построен костел, и у католиков был только свой молитвенный дом во флигеле на Большой Садовой, рядом с лютеранской кирхой (ул. Карла Маркса, 65, построен в 1827 - 1831 гг.).

Тюля - это домашнее имя Матильды, старшей среди дочерей А.Г. Пуле. Сама Анна Германовна вышла из известной в Воронеже с 40-х годов прошлого века семьи Столлей. Ее отец, Герман Федорович Столль (1810-1887), названный в письме "дедушкой", был врачом, по его стопам пошел и один из сыновей, Карл. Другой, Вильгельм (1842-1924) стал предпринимателем, совладельцем открытого в Воронеже в 1869 году завода сельскохозяйственных орудий. Мария вышла замуж за аптекаря Людвига Мюфке (1833-1908).

Обвенчавшись с Матильдой Александровной, Витольд приобрел многочисленных родственников в лице Столлей, Пуле, Мюфке. Сама Матильда Александровна (1863 - ок. 1942) с 1873 по 1879 год училась в Мариинской гимназии, где окончила шесть классов, изучая дополнительно с основными предметами немецкий и французский языки 13. Как видно из писем ее матери, учебу она оставила из-за болезни. В семнадцать лет она вышла замуж и посвятила себя детям и мужу.

Биографические сведения о Ростроповичах-старших достаточно кратки. Витольд Ганнибалович на службе не состоял, а потому формулярных списков не оставил. Педагогов-музыкантов начальство не причисляло к домашним учителям и не контролировало их работу. В сентябре 1889 года В.Г. Ростропович стал преподователем фортепианной игры в мужской классической гимназии, но вел занятия приватным образом, получая не жалованье, а плату за проведенные уроки. С этого момента и вплоть до 1905 года его имя постоянно значится в "Памятных книжках Воронежской губернии" с указанием адреса.

В 1895-1896 годах отмечено наличие у Ростроповичей собственного дома на Большой Дворянской. Дом не сохранился, этот участок улицы напротив Кольцовского сквера, влившийся ныне в площадь Ленина, весь перестроен. Со следующего года семья жила в доме частного поверенного Михаила Романовича Роменского на Нееловской улице, 3 (ныне ул. Пятницкого, 54). Кстати, в этом же доме в 1899-1902 годах квартировал начальник дирекции народных училищ губернии Александр Федорович Комаров (1842-1918), известный украинский публицист.
Последнее время дом пустовал — московский бизнесмен, владевший особняком, выселил оттуда всех жильцов и исчез. В 2008 году под предлогом реконструкции дома строители, появившиеся на Пятницкой улице, запланировали демонтаж здания и последующее строительство многоэтажного административного здания с подземной парковкой. Проведение строительно-монтажных и иных работ на таких территориях запрещено, за исключением работ по физической сохранности зданий. Причем работы могут производиться только при условии сохранения особенностей и предметов охраны объекта культурного наследия.

Похожие статьи